|
|
|
|
Нам бог дал крылья
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:24 | Сообщение # 61 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Книга 3.
Нам бог дал крылья.
Аэропорт Браззавиль. Конго.
В Браззавиле нас ждали. Меня и экипаж поселили в гостинице "City Center", Название гостиницы действительно соответствовало её расположению. Самый центр столицы Конго. Каждому из нас выделили по одноместному номеру класса АПТС (Прим. Автора: АПТС- класс гостиницы или номера в ней, соответствующий классу апартаменты, с наличием в номере кухни для приготовления пиши и отдельной спальней). Офис ТРАС АИР КОНГО находился в западном крыле этой же гостиницы. Эта гостиница стала нашим жильем надолго. В ней я встретил два новых года. Экипажа вертолетчиков в Браззавиле не было. Их Бассам определил на базирование в аэропорт Ауэссо, что на севере страны.
С мистером Бассамом мы встретились на следующее утро в его офисе. Это была организационная встреча, на которой мы оговорили все детали предстоящей работы. В течение дня по просьбе Бассама я подготовил проект договора, который в этот же день нами был подписан. Первые вылеты самолета были запланированы уже на завтра. Такой подход к нашим отношениям меня радовал. Были определены маршруты полетов. Их было немного, но полеты по ним планировалось выполнять часто. Основной и ежедневный утренний маршрут это Браззавиль – Нкаи - Долизи - Поинт Нуар и обратно. Через день был запланирован маршрут на север в Ауэссо – Инфондо. Периодически нам приходилось летать в Заир (сейчас это Демократическая республика Конго) в его столицу Киншасу. Браззавиль от Киншасы находится через речку. Полет по этому маршруту занимал не более пяти минут. Кроме того, мы выполняли полеты по разовым заявка различных организаций, а так же по заявкам Миссии ООН. Представительство Миссии находилось в Браззавиле. С Миссией мы летали в Луанду (Ангола), Яунде (Камерун), Либервиль (Габон). Очень часто приходилось перевозить деньги, которые загружали в самолет не по количеству денежных купюр или их достоинству, а по количеству тонн и килограмм.
На север Конго полеты выполнялись через экватор. Мы ежедневно пересекали эту земную линию, о которой так много сказано в литературных произведениях. Причем в день это происходило по два раза. Первый, при полете на север, второй, когда возвращались обратно. Вначале каждое пересечение сопровождалось громким "Ура!", затем обыденная работа несколько притупила торжество этого момента. Теперь только штурман монотонно отсчитывал: "Пролет экватора. Высота шесть тысяч метров. На линии пути".
Бассаму очень понравились технические возможности самолета Ан- 24 и работа экипажа. Через несколько дней он спросил меня, имеется ли возможность для работы в Конго выставить еще один такой же самолет. Такая возможность была. В Джибути заканчивал работу наш самолет. Его надо было куда-то определить. Предложение Бассама было кстати. Ближайшим рейсом через Наироби я вылетел за самолетом в Джибути. Самолет и экипаж были готовы, но командир экипажа подхватил малярию, и я настоял, что бы он остался в Джибути, прошел курс лечения и затем возвратился в Россию. К тому же у него заканчивался срок действия пилотского свидетельства, и при других условиях ему через месяц потребовалась бы замена.
Я вышел на связь с Головиным и попросил разрешения самостоятельно перегнать самолет из Джибути в Браззавиль, не снимая с себя ответственности старшего пилота среди экипажей, работающих в странах Африки. Разумеется, я просил так же разрешить какое-то время выполнять в Браззавиле полеты самостоятельно.
- Иван Сергеевич! Я уже из пилотов превратился в бизнесмена. Я так могу разучиться летать, - усилил я свою просьбу.
Головин после длительной нотации все-таки разрешил мне полетать самостоятельно, но не более одного месяца. Я был рад и этому! К моему счастью месяцем не обошлось. Разрешенный мне месяц по воле доброй судьбы превратился в девять месяцев самостоятельной работы в Браззавиле. Возможно, я мог бы пробыть там и более, если бы не вспыхнувшая гражданская война, которая заставила нас на какое-то время покинуть страну.
Вылет самолета из Джибути в Браззавиль мы назначили на раннее утро, чтобы весь маршрут от берега Индийского до берега Атлантического океана смогли выполнить в светлое время. По пути следования мы сделали две посадки на дозаправку. Одну в аэропорту Кигали, что в Руанде, другую в аэропорту Кисангани, что на северо-востоке Заира. Полет проходил относительно спокойно. Почти весь маршрут проходил над саванной и джунглями. Связи почти не было. Наш полет фактически никто не контролировал. Случись с нами что-то непредвиденное, сомневаюсь, что нас смогли бы найти. На наше счастье гроз было немного, в основном в конце маршрута. При полете на участках грозовой деятельности мы еще раз убедились в величественности прибора ДЖИ ПИ ЭС. Во всяком случае, мы всегда знали свое местоположение с большой точностью. Там, где не работает ни один прибор дальней навигации из–за отсутствия наземного обеспечения, система спутниковой навигации информирует нас без перерыва. Для нас ДЖИ ПИ ЭС был маленьким БОГОМ.
В Браззавиль мы прилетели ночью из–за того, что в аэропорту Кисангани очень долго ждали топливо, которое должны были привести в аэропорт из города. Аэропорт Кисангани находится далеко от города, в джунглях. Движение в аэропорту чрезвычайно маленькое. Выполняется один регулярный рейс, и то не каждый день. В остальное время в аэропорту тишина. Иногда на взлетную полосу аэропорта подсаживаются случайные самолеты, типа нашего, для дозаправки. Администрация аэропорта уже давно дала указание топливо на территории аэропорта не хранить, потому что из джунглей бывают довольно часто набеги грабителей, которых в первую очередь интересует топливо. Средств на хорошую охрану аэропорт не имеет, поэтому было принято решение топливо хранить в городе, подвозя его по запросу прилетающих экипажей. Но и на склады Кисангани доставку топлива производили с большими потугами из–за отдаленности этого города от дорог и районов цивилизации. Стоимость топлива оказалась очень высокой, но у нас было положение безвыходное и мы вынуждены были заправлять по тем ценам, которые были. Альтернативы не было.
Буквально через день после прилета наш самолет включился в работу. Я с экипажем выполнял полеты на одном самрлёте, Ноздрев продолжил работать на другом, который мы пригнали из Хараре. Вылет в утренние часы в Поинт Нуар через Долизи почти всегда был затруднен из–за утреннего тумана в Долизи. Когда в этот аэропорт было мало пассажиров, то мы вылетали напрямую в Поинт Нуар без посадки в Долизи. Долизийских пассажиров пересаживали на юаровский бичкрафт, который вылетал через час после нас. Но когда в этот самолет наши пассажиры не помещались, мы ждали, кода туман разойдется. Обычно задержка составляла по времени около часа. Я предложил Бассаму изменить время вылета, но он, сославшись на какие-то трудности, не захотел рассматривать такую возможность. Решение созрело неожиданно:
- Вячеслав Семёнович, а что если мы рассчитаем схему захода в Долизи для ДЖИ ПИ ЭС? Может, и туман победим? – как то предложил штурман.
В Долизи как таковой утвержденной схемы захода на посадку не существовало. Это аэропорт, как и многие аэропорты в Конго, предназначался только для выполнения визуальных полетов. В нём напрочь отсутствовали самые элементарные средства наземной навигации. Да и радиостанцию можно было услышать только с удаления не далее 50 километров.
- Достойное предложение! Надо обсудить.
Не откладывая в долгий ящик, мы рассчитали схему захода в Долизи, воплотив все наши расчеты на бумаге и установив расчетные координаты в программе ДЖИ ПИ ЭС. Нам хватило одного захода на посадку в визуальных условиях, что бы с помощью прибора скорректировать расчеты. Отклонения оказались незначительными. В схему полета мы внесли необходимые поправки. Последующие четыре полета мы проверяли точность наших расчетов и правильность работы прибора. Естественно все это делали мы при хороших погодных условиях. Все, рассчитанное нами подтверждалось фактически.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:27 | Сообщение # 62 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Аэропорт Долизи. Конго.
Плохая погода не заставила себя долго ждать. Однажды утром мы пришли на подготовку к полету в аэропорт. Просмотрев данные цветного метеолокатора, мы определили, что фронтальный раздел уже сдвинулся далеко на восток и нашему полету мешать не будет. Однако в метеосводке значилось, что фактическая погода в аэропорту Долизи нелётная: туман, видимость 200 метров, вертикальная видимость 50 метров, ветер 40 градусов 2 метра в секунду. Но прогноз был обнадеживающим, ко времени нашего прилета погода должна была соответствовать нашему минимуму. То есть принимать решение на вылет я мог.
Мы хорошо изучили конголезские туманы, которые в утренние часы блокировали склоны западного хребта и окутывали вместе с прилегающими джунглями взлетную полосу аэропорта Долизи. Мы знали, что к нашему прилету туман действительно разойдется. На сей раз было все так же, но немного по-другому. С удаления 50 километров мы установили связь с диспетчером, и он нас предупредил, что видимость на ВПП 5 километров, но нижняя граница облаков всего 100 метров. Диспетчер поинтересовался, какое я приму решение.
- Будем заходить на посадку, - ответил я
В России меня об этом бы никто и не спрашивал. При погоде ниже минимума мне бы дали сразу указание следовать на запасной аэродром. Здесь все было по-иному. Диспетчер только информирует экипаж, не принимая за него никаких решений. Решение же принимает только командир, и никто другой. Мы договорились, что высота принятия решения будет 100 метров. Все точки маршрута захода на посадку нами были "объезжены" и проверены при хорошей погоде. Члены экипажа выполняли все мои команды. Штурман чётко считывал информацию и давал расчетные данные о высоте полета и курсе. Бортовой механик отслеживал параметры самолета и двигателей, второй пилот следил за выдерживанием параметров полета.
- Высота 200 метров, на курсе на глиссаде. Высота 150 метров, на курсе на глиссаде, высота 100 метров, решение?! - бубнил штурман
Полосу мы увидели с высоты 110 метров. Заход был точным, поэтому последовало решение
- Садимся!
Я дал команду установить малый газ. Самолет плавно коснулся взлетной полосы. Установили РУДы за проходную защелку, сняли винты с упора и приступили к торможению.
К выходу из самолета мы проходили через пассажирский салон. Пассажиры провожали нас восторженными взглядами и аплодисментами. Они понимали, что погода в аэропорту, который принимает самолеты только визуально, сложная.
Приближалось время вылета. Мы сидели в пилотской кабины, ожидая пока службы аэропорта обслужат прибывших и улетающих с нами пассажиров. Радиостанция была включена, и мы услышали, что какой-то борт запрашивает условия посадки в аэропорту Долизи. Погодные условия не изменились. Диспетчер повторил ему все те же, что давал нам около получаса назад и спросил о решении экипажа. Экипаж ничего не ответил. Через несколько минут молчания, заходящий на посадку экипаж спросил:
- Мы слышали, что совсем недавно к вам на посадку заходил русский самолет. Они в какой аэропорт ушли на запасной?
- Они у нас на перроне – ответил диспетчер.
- У них радиостанция сейчас включена?
- Включена! - вместо диспетчера ответил штурман, который слышал этот разговор.
- Как погода на посадке была?
- Тебе же диспетчер сказал.
- А она вам подошла?
Юаровец не унимался, продолжая спрашивать про погоду.
- Если сели, значит подошла. Тебе подойдет или нет, не знаю - пробубнил штурман.
Диспетчер повторно спросил о решении у заходящего на посадку экипажа
- Будем заходить на посадку- ответили с летящего самолёта.
Мы вышли из самолета, оставив радиостанцию включенной. Через открытые форточки в самолете нам была слышна радиосвязь между заходящим на посадку экипажем и диспетчером. На юге послышалось урчание мотора бичкрафта. Его экипаж запросил разрешение на посадку. Диспетчер повторил ему погоду, сообщив при этом, что полоса свободна и экипаж может принять решение на свое усмотрение. Мне показалось, что самолет уже гудит где-то над нами, но его видно не было. Затем неожиданно самолет "вывалился" из облаков, следуя с курсом строго на здание СКП, под углом к взлетно–посадочной полосе. Затем он резко накренившись, изменил курс влево. Очевидно, экипаж увидел визуально свой маршрут полета и взлетную полосу. Высота самолета была не более пятидесяти метров. Я подумал: " Неужели будет садиться? Не успеет! Разобьется!"
Меня как будто услышали. Двигатели вышли на повышенные режимы, но самолет набирать высоту не стал. Вероятно, что экипаж боялся потерять визуальный контакт с землей. На высоте около пятидесяти метров самолет начал разворот влево.
- Идиоты!!!- заорал штурман, - они же убьются!!! Слева горный хребет!
Он орал так, как будто его могли услышать в бичкрафте. Действительно, влево разворачиваться было нельзя, потому что параллельно взлетной полосы слева тянулся высокий горный массив, высотой значительно выше высоты круга. У меня внутри все похолодело. Самолет неминуемо должен был столкнуться с горой. Выручила высокая маневренность самолета. Двигатели заревели на взлетном режиме. Самолет "заложил" большой крен. Экипаж вспомнил о горах. Выполнив какой-то замысловатый пируэт в виде восьмерки, самолет оказался на посадочном курсе. Посадку он произвел со значительным перелетом и в конце полосы выкатился на левую полосу безопасности, сбив при этом левым колесом посадочный щит. Щит с треском разлетелся в щепки. Мы наблюдали за происходящим, стоя около самолета. Пассажиры стояли на перроне и так же наблюдали.
Самолет зарулил на перрон и остановился нос к носу к нашему самолету. Из самолета вышел экипаж и направились к нам. Я было собрался поздороваться с коллегами, но не успел. Чужак вместо приветствия начал говорить на повышенном тоне:
- Кто капитан?! Вы что делаете?!!! Почему вы даете информацию о погоде, которая не соответствует действительности?! Мы из–за вас сейчас чуть было не убились!!!
- Кто вам давал погоду, сэр?! Насколько мне известно, информацию о фактической погоде вы получили не от нас, а от диспетчера. Кроме того, эта информация реальная, в чем вы сами, надеюсь, могли убедиться только что. Погода соответствовала абсолютно тому, что сказал диспетчер.
- Да, но вы сказали, что погода вам подходит. А на самом деле высота облаков не более ста пятидесяти метров!!!
- Ну и что?- с удивлением спросил я.
- Как это " ну и что"?! При таких условиях в этом аэропорту не летают!
- Ну и не летайте! Зачем же ты садился здесь, если знаете, что не летают? Я в вашем самолете не находился.
- Вы спровоцировали нас на это!!! – не унимался пилот.
Я не выдержал такого хамского обращения со мною и на русском языке послал этого юаровского "аса" на наши русские три буквы. Он попытался получить разъяснение сказанному, но мы со своим экипажем повернулись к своему самолету, понимая бесполезность этого эмоционального разговора. Штурман все-таки вдогонку крикнул юаравскому командиру экипажа:
- Обратитесь к врачу, капитан! У вас повышенная возбудимость! Её надо лечить!
Юаровец еще что-то выкрикивал в наш адрес, но мы его уже не слушали.
Заходы на посадку в Долизи при сложных условиях мы "накатали" не только для себя. Наши расчеты позже передавались от экипажа к экипажу. Мы летали в этот аэропорт практически при любых условиях. Молва о том, что русские летают, а все остальные сидят, разнеслась по Конго быстро. Страна небольшая. Кроме самолета по стране практически и передвигаться не на чем. С Браззовиля до Поинт Нуара есть железка. Но по ней ехать очень опасно из–за непрекращающихся разбойных нападений.
Бассам торжествовал. На утренний рейс на наш самолет билеты были нарасхват. Басм принял решение утренний рейс выполнять двумя самолетами с интервалом 15 минут. Позже засуетились и юаровцы. Вечером ко мне в номер пришел старший группы и попросил рассказать им "секрет", по которому мы выполняем полеты в Долизи при любых условиях.
- Никакого секрета нет! У вас на самолетах имеется ДЖИ ПИ ЭС?
- Да, имеется.
Я достал наши рассчитанные схемы захода на посадку во всех аэропортах Конго, где отсутствуют наземные средства навигации, в том числе и в Долизи. Юаровец внимательно рассматривал кривые линии предполагаемых полетов, напичканные цифрами и буквами.
- Где вы это достали? – удивленно спросил он меня
- Сами рассчитали и сделали.
- Вот как?! И это разрешено?
- Сэр, я не имею желания обсуждать тему "Разрешено или запрещено". Вы меня спросили о нашем «секрете», и я вам этот секрет раскрыл.
Юаровец несколько минут сидел в задумчивости, покачиваясь из стороны в сторону.
- Мне можно будет снять ксерокопию с этих схем? Я вам заплачу.
- Да, можно. И платить ничего не надо.
Юаровец на меня смотрел с удивлением. Для него было дико слышать о том, что чужим трудом он может пользоваться бесплатно. Мне так же было непонятно его удивление, потому что вырос я и получил воспитание в стране, которая приучила не брать деньги за свой труд, если он выполнен во благо других. Я не мог привыкнуть к тому, что той прекрасной страны, в которой мне довелось родиться и жить, больше не существует. Нет и тех хороших традиций, когда мы свой труд могли отдавать бесплатно только для того, что бы другим было хорошо. Все это уже ушло далеко в историю. Но я продолжал жить пока тем временем. Значительно позже я осознал, что мы стали другими, стали жить в другом обществе. Здесь взять деньги за свою работу вполне нормально.
Я до сих пор не знаю, использовали ли южно-африканские экипажи наши схемы или нет, так как ни разу более не доводилось наблюдать за их посадками в Долизи. Получалось так, что время наших посадок в Долизи не пересекалось.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:29 | Сообщение # 63 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Аэропорт Инфондо. Конго.
Однажды из Браззавиля до Нкаи нам в передний багажник загрузили груз 200, даже не спросив наше согласие. Я было начал возмущаться, но Бассам мне сообщил, что за этот груз нам хорошо платят. К тому же он намекнул, что рано или поздно "мы все там будем !". Возразить по этому поводу Бассаму было нечего. Я сопротивляться решению дирекции авиакомпании не стал и вылетел с этим грузом. Через пять минут полета я почувствовал ужасный запах. Груз погрузили в негерметичной упаковке. На земле вроде бы это не ощущалось. После взлета появилась разница в давлении между грузовым отсеком и упаковкой груза 200. Полет длился всего 45 минут, но за это время тяжелый запах нас изрядно доконал. Когда самолет разгрузили, мы долго пытались проветрить самолет, открыв все люки. Традиции придания человека земле в Конго довольно своеобразные. Заруливая на перрон, мы увидели огромную топу встречающих. Нас слегка удивило выражение лиц встречающих. Мы не обнаружили на лицах какой-то печали, которая бывает у людей, потерявших своих близких. Наоборот, в их рядах царило необычное приподнятое настрое, можно даже сказать радость. Когда мы выключили двигатели, то услышали дружное пение. Ящик с грузом 200 встречающие поставили недалеко от самолета и под бой барабанов, пение и выкрики принялись исполнять необычный ритмичный танец, улюлюкая и подпрыгивая. Как выяснилось потом, они выражали свою радость тому, что душа усопшего должна скоро уйти в мир иной, который по их мнению лучше того, где мы сейчас все живем. Это их радовало и печалило одновременно. Многие из них даже немного завидовали усопшему.
Много странного мне пришлось увидеть при полетах на север Конго. Аэропорт в Инфондо находится среди густых зарослей джунглей . Взлетная полоса упирается в высотные баобабы, поэтому заход на посадку приходилось выполнять с крутой глиссадой снижения, что бы приземлиться у знаков, без перелета. С нами часто летали молодые люди, англичане, одетые в основном в рваную джинсовую одежду, с рюкзаками и лыжными палками. В этих краях лыжные палки смотрелись особо причудливо. Назад они возвращались обычно дней через десять, двенадцать. Вся их одежда была покрыта растительной зеленью и засохшей грязью. Обувь была протерта до дыр и не чистилась, очевидно, со дня приобретения. Физиономии их были в грязи, мужские лица давно не видели бритву, волосы слипшиеся. Они скорее походили на бичей, нежели, чем на искателей приключений. Менеджер авиакомпании, нам рассказал, что действительно английская молодежь увлекается поиском неоткрытых племен в джунглях, скитаясь неделями, а иногда и месяцами по дебрям джунглей на севере Конго. За своим внешним видам эти искатели, как правило, не следят.
Только кажется, что джунгли кроме зверей и птиц не имеют человекообразных обитателей. В глубине густых зарослей кипит бурная людская жизнь «детей природы». О многих племенах цивилизованное общество уже многое знает. Но есть племена, которые избегают встречи с пришельцами. Они стараются спрятаться от людских глаз, уходят с насиженных мест, едва почувствуют приближение незнакомцев. Молодые люди месяцами бродят по джунглям в поисках случайной встречи с такими племенами, живут в палатках, питаются дарами джунглей. Вообще в джунглях с голоду умереть может только ленивый. Пища человека окружает со всех сторон. Множество съедобных плодов, множество дичи. Поэтому в рюкзаках этих искателей обычно продуктов не бывает, кроме самого необходимого. В поисках диких племен, они сами ведут дикий образ жизни, сродни выживанию в суровых условиях. Приходилось мне их видеть как-то в ресторане в Браззавиле. Это все те же, кого мы привезли с севера, или которые планируют туда отправиться. Они заходят в ресторан, не подумав даже о том, что себя надо привести в порядок. Удивительно, но им никто и никогда не делал замечаний, очевидно от того, что они всегда были при деньгах, а может быть из чувства такта.
Кроме этих странных путешественников нам часто приходилось перевозить и весьма странные грузы, например сушеных обезьян. На севере Конго обезьян несметное количество. Их стаи встречаются повсюду. Зачастую они совершают набеги на посевы местных жителей, сметая полностью все, что выращено руками человека. Этих суетливых человекообразных зверьков в вяленом виде очень любят употреблять в пищу конголезцы. Как на них охотятся и как приготавливают из них "деликатес" нам было неведомо. Для отправки в Браззавиль их привозили на аэродром большими партиями, безо всякой упаковки. От них исходило зловоние, от которого потом начинала болеть голова. Вид вяленных обезьян внушал неприятные ощущения, потому что они очень напоминали засушенных детишек. Полет с вялеными обезьянами на борту восторга у нас не вызывал. После посадки в Браззавиле мы перегоняли самолет на площадку для технического обслуживания и по нескольку часов дезинфицировали и проветривали салон.
Нам бог дал крылья
Случайное происшествие.
Площадка для технического обслуживания находилась в двух километрах от пассажирского перрона, с другой стороны от взлетной полосы. На перроне самолетам никогда не делали больших технических обслуживаний. Но так как эти обслуживания всегда были необходимы, Бассам договорился с администрацией аэропорта, что бы все работы на самолете нам разрешили делать на небольшой площадке рядом с ангаром, в котором самолеты не обслуживали. Сам же ангар превратили в стоянку для автомобилей. Ежедневно в нем стояло около тридцати легковушек, принадлежащих служащим аэропорта. Площадка была небольших размеров и для того, что бы на неё зарулить на Ан-24 своим ходом без помощи тягача, необходимо было левое крыло при выполнении правого разворота частично пропускать в двери всегда открытого ангара. Тягач стоил дорого, поэтому мы всегда заруливали самостоятельно. Однажды, перед началом войны в стране, мы решили устроить парковый день. Было воскресенье. В этот день мы полеты не планировали. Чем без дела сидеть в гостиничном номере, мы решили поработать на самолете. Наземный техник сразу пошел на площадку, а мы с лётным экипажем прибыли на пассажирский перрон, где ночевал наш самолет. Запросив у диспетчера разрешение на руление, мы запустили двигатели и выполнили маневр в сторону площадки. Техник уже был на месте и руководил нашим движением. Когда левое крыло самолета оказалось в ангаре, самолет левой тележкой шасси попал в выбоину на бетоне и замедлил вращательное движение. Для того, чтобы продолжить это движение я незначительно добавил обороты двигателя. Самолет, выскочив из выбоины, установил свое направление в сторону встречающего техника. Техник отчаянно зажестикулировал скрещенными руками, что означало для меня немедленную остановку. Я сбросил обороты и нажал на педали тормоза. Самолет качнулся и остановился. Техник с испуганным лицом продолжал скрещивать руки, указывая на то, что бы я выключил немедленно двигатель. Я его команду выполнил незамедлительно. Мне было совершенно не понятно, чем так взволнован технарь? Когда винты прекратили вращаться, я с экипажем вышел из самолета.
- Что произошло? На тебе лица нет – спросил я у техника. - Мы вроде бы мы ничего не зацепили. Что тебя так взволновало?
- Семёныч, а ты обернись и посмотри назад, тогда все поймешь.
Я направился к хвосту самолета в том направлении, куда указал технарь. То, что я увидел, заставило меня втянуть голову в плечи. Обычно движение крыла в ангаре и разворот самолета выполнялся по инерции. В этот день самолет левой тележкой шасси попал в выбоину и потерял свою инерцию. Для возобновления движения я увеличивал обороты двигателя. Не знаю, что во мне перемкнуло, но я совершенно не подумал о том, что струя воздуха будет направлена в глубь ангара. Воздушным потоком в ангаре сорвало высотные, очень длинные стеллажи с крепежных кронштейнов, на которых лежало огромное количество банок с краской и каких-то инструментов, железок, запчастей. Упав на машины, они вывели из строя около двадцати легковушек, причем одну из них настолько изуродовал упавший металлический швеллер, что восстановить ее уже было бы невозможно. На входе в ангар лежали запчасти какого-то разобранного легкого самолета. Их струей отбросило в глубь ангара, его плоскости подняло к потолку и пришпилило к выступающему штырю, который очевидно был креплением для стеллажей. Стекла в большинстве машин оказались выбитыми. В центре ангара валялась перевернутая двухсотлитровая емкость, в которой находилась отработка масел. Весь пол рядом с этой емкостью был залит маслом и в нём плавали журналы учета и какие-то другие документы и книги. Обычно такое бывает после мощного урагана. То, что я увидел, заставило втянуть голову в плечи. Всё, что произошло, тянуло на внушительную сумму убытков.
- Уматываем! – заговорчески предложил технарь.
Я действительно, на какой-то момент растерялся, но слова техника меня возвратили к самообладанию.
- Нет, Саша, мы не будем уподобляться детишкам-шалунам. Мы останемся сейчас здесь и выполним всё то, ради чего мы сюда зарулили. То, что мы натворили, требует серьезного обдумывания, и суетиться совсем негоже.
- Семёныч, но нас же за это чёрные к стенке поставят!
- Возможно... Убыток мы им сделали, и немалый. Оплатить всё это не смогу ни я, ни вы. Если мы сейчас немедленно покинем это место, то мы сразу же попадём в поле зрения заинтересованных лиц. Самолет прибыл на техническое обслуживание, но, не сделав то, ради чего оказался здесь, убрался восвояси. Нас высчитают немедленно, и как ты сказал, поставят к стенке. Нам даже не дадут возможности обратиться за помощью к Бассаму или в Российское Посольство. Вы же видели, что они сейчас все вооружены. За речкой уже стреляют. Не сегодня, завтра война и до наших мест доползет. Если мы сейчас проявим геройство и открыто заявим о случившемся, то мало вероятно, что нас пожалеют и оставят в живых. Я не призываю вас прятаться от содеянного. Просто нам надо выиграть хоть немного времени, что бы собраться с мыслями и принять правильное решение. Сегодня воскресенье. К этому ангару маловероятно, что кто-то подойдет. Вспомните прошлые наши работы здесь. В воскресенье, если кто и бывает, то очень и очень редко. Поэтому мы сейчас приступим к работам, затем перегоним самолет на место и, если бог даст, покинем аэропорт. А потом будем думать, как нам быть!
Всем моя мысль понравилась, и мы приступили к работам. Всё валилось из рук. Все мысли были только о содеянном. Я в голове прорабатывал разговор с Бассамом, надеясь на его помощь. Нужен был хороший адвокат, который бы помог квалифицировать содеянное, как непреднамеренную ошибку.
Вдали показался один из аэропортовых работников, который шел пешком в нашем направлении. Но он прошел мимо ангара. Затем по рулежке в нашем направлении проследовала машина руководителя полетов. Она остановилась напротив нас. Из машины вышел РП и поздоровался с нами. Мы перебросились несколькими фразами, и он уехал. Больше никого около нас и ангара не было до окончания работ. Мы погрузили инструменты в самолет и запросили у диспетчера разрешение возвратиться на пассажирский перрон. После произошедшего мы находились на площадке техосмотра около часа, и это дало возможность отвести временно от нас подозрения. Весь вечер в отеле мы обсуждали только одну тему. Не найдя какого то однозначного решения, мы договорились, что о произошедшем пока вообще никому не будем говорить, и как потом оказалось, что это решение было абсолютно правильным. Когда утром мы пришли в аэропорт на вылет, то обратили внимание на то, что все работники обсуждают тему "разбойного нападения на ангар". Готовясь к полету, мы стали прислушиваться к разговорам портовых работников. Подозрений в наш адрес никто не высказал. Все говорили о каких-то противоборствующих организациях, которые в знак свой ненависти к старой власти устроили погром. В наш адрес не было сказано ни слова. От сердца немного отлегло. Мы улетели в Инфондо. Когда вернулись, то услышали все те же разговоры о противоборствующих сторонах.
Конго готовилась к смене власти. Назревала гражданская война, которая началась буквально через день после описываемых событий. О "разбойном нападении на ангар" уже судачить было некогда. К тому же в первый день боевых действий в ангаре разорвалось сразу три снаряда, которые с лица земли снесли то, что там осталось и что заставило меня и всех нас серьезно переживать.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:33 | Сообщение # 64 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Аэропорт Йоханнесбург. ЮАР.
Но все эти события случились позже. Сегодня у нас кипела работа. Мы двумя самолетами выполняли полеты по всей стране и за её пределы. Бассама наша работа радовала. Он подумывал о том, что бы в Конго поставить третий самолет, но мы такой возможности пока не имели, потому что свободных самолетов на этот момент не было. Кроме того на самолете, который мы пригнали из Хараре подходил к концу межремонтный ресурс, который можно было продлить только в России. Я сообщил об этом Бассаму. Он очень расстроился, но вынужден был согласиться с тем, что самолет необходимо отправить в Ростовский ремонтный завод. Вертолет, который работал по контракту АВИЕНТ в Конго, так же закончил работы на севере республики и прибыл в Браззавиль. Бассам сказал, что вертолет временно выполнять полеты не будет, потому что ближайший заказ на его услуги ожидается только через месяц. Но это будет большой заказ, поэтому нужны будут еще вертолеты. Я предложил Бассаму отправить вертолетчиков в Россию на самолете, который Ноздрёв должен был в ближайшие дни перегнать в ремонт. Когда появится работа, то мы можем вертолетчиков пригласить назад. Бассам с моим предложением согласился. Ноздрёв с вертолетчиками улетели домой. Больше этот самолет в Конго не возвращался, а 18 марта 1997 года он с другим экипажем разбился над Черным морем при выполнении рейса в Трабзон из Ставрополя.
Наш экипаж в Браззавиле остался один, поэтому заметно выросла на нас нагрузка. Ритм нашей работы здесь напоминал ту напряженную работу, которая у нас была в России в 70-е и 80 –е годы. После разговора с Бассамом я позвонил в ЮАР Захарову, что бы узнать, когда они закончат работы в Игл Хеликоптерс. Захаров мне сообщил, что на тушении пожаров еще отработают максимум неделю. Но уже в очереди стоит один юаровский бизнесмен, который желает взять в аренду вертолеты для работы в Порт Элизабет, что на юге ЮАР. Я Захарова предупредил, что бы он не торопился с обещаниями, так как в скором времени вертолеты потребуются в Конго. Особой радости в голосе Захарова я не услышал. Работа в ЮАР ему определенно нравилась, и он не хотел покидать эту страну.
Через несколько дней мне Бассам сообщил, что есть заявка на полет в Йоханнесбург от одной крупной фирмы из Центральной Африканской республики. Я уже думал, что никогда не смогу побывать на юге Африки, но тут подвернулся такой случай! К тому же у меня была реальная возможность встретиться в Йоханнесбурге с Захаровым. Я ему позвонил и сообщил о нашем прилете, дате и времени. Когда мы приземлились в Йоханнесбурге, то у меня ёкнуло сердце. Вдоль взлетной полосы, вдоль рулёжных дорожек и около перрона белым ковром росли ромашки, точно такие же, как и у нас в России! Здесь в Африке – ромашки!!! Мы глазели на эти цветы, как будто никогда их не видели. Никогда не думал, что эти нежные цветочки для гадания «любит – не любит» так могут щипать за живое и вызывать моментальное чувство ностальгии. Мне вдруг захотелось все бросить и немедленно улететь домой. Я рулил по полосе, а из глаз сами по себе текли слезы. Я уверен, что такое же чувство испытывали мои члены экипажа. Мы старались не смотреть друг на друга и изо всех сил пытались отогнать от себя неожиданно нахлынувший приступ настольгии.
С Захаровым мне встретиться не удалось, потому что у него в Кейптауне возникли какие-то проблемы и он не смог прилететь ко мне на встречу в Йоханнесбург. Я так же не мог из Йоханнесбурга лететь в Кейптаун, потому что это добрых полторы тысячи километров. От возможности встретиться с ним пришлось отказаться. Из аэропорта я позвонил Захарову и еще раз попросил, что бы он после окончания работ в Игл Хеликоптерс больше никому не обещал вертолеты.
-Вячеслав Семёнович, а когда Басам планирует наши работы в Конго? - спросил меня Захаров.
Я ему назвал дату, на что он ответил:
- Дело в том, что работ в Порт Элизабет всего на неделю. Мы отработаем и перелетим в Браззавиль.
- Хорошо! Только одно условие, пусть заказчик сделает предоплату.
На том и договорились. Мы возвратились в Браззавиль, а Захаров остался завершать работы в ЮАР.
Через пять дней я с Браззавиля опять позвонил Захарову, что бы поинтересоваться, как у него продвигаются дела, произвели ли оплату, и на какую дату он планирует перегонку в Конго. Захаров покряхтел в трубку, затем сказал:
-Семёныч, у нас здесь проблемы!
Он вкратце изложил, то что у них произошло и назревает произойти. Немного позже, когда я встретился с Захаровым в Браззавиле, он мне поведал довольно сложную историю, которая произошла с ними.
Нам бог дал крылья
Правосудие по ЮАРовски.
Когда закончилась работа в Игл Хеликоптерс Захаров перегнал вертолеты из Кейптауна в Порт Элизабет к новому заказчику. Он подписал с ним договор, и они должны были начать работы. Заказчик не спешил делать предоплату и всячески оттягивал время. Захаров рискнул начать работу в кредит. Первый день вертолеты кружились вдоль побережья Индийского и Атлантического океанов. Заказчик клятвенно пообещал, что завтра оплату произведёт, но только во второй половине дня. Утром вертолеты приступили к работе. Заказчик в районе работ не появился ни утром, ни в обед. Захаров начал искать его по телефону, но на звонки никто не отвечал. Чтобы не срывать начатые работы, экипажи отработали день до конца. Утром все явились на аэродром в установленное время, но полеты не начинали, ждали заказчика с деньгами. Он позвонил, и ссылаясь на какие то трудности сообщил, что оплату произведёт завтра. Захарову стало ясно, что его водят за нос. Надо было принимать решение. Захаров заявил заказчику, что полетов не будет и вертолеты будут готовиться к перелету в Браззавиль. О драконовских ЮАРовских законах Захаров узнал несколько позже, когда через час после разговора с заказчиком на аэродром прибыла бригада полицейских и арестовали вертолеты вместе с экипажами. Вертолеты опечатали, а экипажи отвезли в ближайший полицейский участок, ничего не объясняя. Все прояснилось, когда в камеру, где находился Захаров, пришел адвокат. Он дал почитать Захарову Постановление, в котором значилось, что до окончания разбирательств по заявлению заказчика вертолеты должны находиться под арестом.
- В Постановлении написано, что "вертолеты должны находиться под арестом", но об экипажах ничего не сказано, - сказал Захаров адвокату.
Адвокат взял листок и сам внимательно еще раз перечитал резолюцию.
-Да, действительно так, - сказал он и позвал охранника.
- Сэр, я попрошу сообщить вашему начальству о том, что надо выпустить из-под стражи пилотов. В постановлении об их аресте ничего не сказано.
Охранник развернулся и куда-то ненадолго ушел. Возвратившись, он отомкнул решетчатую дверь:
- Свободны! - и удалился.
Разговор с адвокатом Захаров продолжил уже на свободе. Оказалось, что по Законодательству ЮАР, имущество, находящееся в споре, независимо от владельца, его принадлежности до окончания всех разбирательств должно быть арестовано. Заказчик подал заявление в связи с тем, что считал прекращение работ серьезным нарушением условий договора. О том, по каким причинам прекратились работы, его не волновало. Его правоту или же наоборот мог признать только суд. Причём его заявление могло проходить множество инстанций, примерно как у нас в России. Причём, если иск заявителя оказывается неудовлетворенным, то он может тут же подать новый иск в следующую инстанцию. Только что, освободившееся из под ареста имущество, тут же арестовывают вновь. Если до самой верхней инстанции стороны не находят компромиссного решения, то суд вправе принять решение о продаже имущества "с молотка" и оплате всех судебных издержек из вырученной суммы. Остаток денег, если останутся, отдаются истцу. Разумеется, Захарова такой вариант крайне не устраивал. Можно потерять технику, принадлежащую России буквально за несколько часов. Он высказал свое опасение и возмущение адвокату. Тот мог только пожалеть о случившемся, и призвать Захарова к активным действиям. Адвокат неплохо говорил на русском языке, поэтому сразу понравился Захарову. Он так же рассказал недавнюю историю про один эстонский морской экипаж, который прибыл сухогрузом из Таллинна в Кейптаун под флагом СССР. До прибытия в Кейптаун команда требовала у капитана оплаты за прошедший месяц. Капитан по каким то причинам отнекивался, а затем всем сообщил о том, что деньги они получат, когда вернуться в Таллинн. Моряки взбунтовались и подали в порту Кейптаун заявление в местный суд. Корабль арестовали, команду отправили в полном составе на берег. Суд назначил дату рассмотрения заявления команды. Однако капитан на суд не явился, потому что улетел в Таллинн, бросив моряков. Рассмотрение состоялось без участия капитана. Суд постановил продать с "молотка" судно, а деньги выплатить команде, что и было сделано. Когда капитан возвратился в Кейптаун, судно принадлежало уже другому судовладельцу. Часть команды улетела на самолете домой. Тех, кто остался, новый судовладелец взял к себе на работу.
- Можем ли мы после положительного решения суда каким-то образом удержать заказчика, что бы он не подал новое заявление? За это время мы улетим из страны - спросил адвоката Захаров.
- Только с помощью физической силы. Но вы прекрасно понимаете, что это грозит серьезным наказанием. Мы попробуем пройти все инстанции с победой. Для этого надо привлечь вашего посла или консула.
В этот же вечер Захаров посетил российское консульство. Там ему пообещали помочь. Вариант судебных тяжб ему совершенно не нравился, так как он мог растянуться на год и более, а это в планы не входило. Мысль была иной. Пусть только суд примет решение в нашу пользу!
В день суда все силы были расставлены согласно созревшему плану. Лётные экипажи и техники должны быть в аэропорту. Им разрешили работать на вертолетах, понимая необходимость периодических обслуживаний, но без права выполнять любые полеты. Вертолеты были загружены, обслужены, прогреты. Все ждали команды.
Захаров с адвокатом и консулом прибыли в суд, где должна была решаться судьба вертолетов. Около суда стояло такси, которое Захаров нанял на целый день, оплатив таксисту неплохую сумму.
Суд длился около одного часа. Благодаря усилиям адвоката и пламенной речи консула, который прибыл для участия в судебных разбирательствах по просьбе Захарова, суд принял решение не удовлетворять иск заказчика и освободить из-под ареста оба вертолета. Это значило, что до подачи нового иска вертолеты могут выполнять запланированные полеты. Захарову вручили Постановление, с которым он немедленно покинул здание суда, наскоро попрощавшись с консулом и адвокатом, и сославшись на срочные дела. Постановление Захаров прижимал к груди, как что-то родное. Таксисту Захаров приказал ехать в сторону аэропорта на максимальной скорости, никому не останавливая. Для этого он сделал ему предоплату. Таксист старался, как мог. В аэропорту они были через несколько минут. Захаров так же щедро заплатил охране, что бы такси пропустили к вертолетам, якобы надо с вертолетов снять какой-то груз и отвести в город. Охранник оказался медлительным и долго вчитывался в Постановление суда. Захарова это нервировало. Время работало не на него. Он чувствовал, что заказчик готовит новый иск. Он не будет откладывать этот иск на завтра или более позднее время, потому что вертолеты могут улететь, и он останется ни с чем. Любая задержка была не в пользу Захарова. Наконец охранник поднял шлагбаум, и такси смогло въехать на аэродром. По пути Захаров заскочил в диспетчерский пункт и оставил уже готовый флайт–план, который был оформлен накануне. В нём значилось, что оба вертолета должны выполнить полет на север страны, в какой то замысловатый населенный пункт. Экипажи были в вертолетах и ждали команду. Захаров сделал отмашку на запуск двигателей, как только выскочил из машины. Водителю он приказал выехать за пределы аэропорта и ждать его там. В вертолет Захаров заскочил, когда уже вращались лопасти несущей системы. Взлет вертолеты произвели с места стоянки, взяли курс на север, как было указано во флайт–плане. Еще вертолеты не успели скрыться с поля зрения, как у шлагбаума оказалась машина полиции и микроавтобус с судебными приставами. Но было уже поздно.
Полицейского начальника неожиданно осенила мысль посадить вертолеты с помощью диспетчера. Он немедленно прыгнул в машину и помчался в сторону пункта управления полетами. Диспетчер изо всех сил пытался вызвать на связь вертолеты, но ему никто не отвечал. Экипажи слышали вызов диспетчера, но в связь не вступали. Продемонстрировав после взлета направление своего полета на север, вертолёты изменили курс на 90 градусов в сторону Намибии. Через несколько минут вертолеты покинули воздушное пространство ЮАР, а еще через некоторое время они приземлились в Намибии. Все страшное осталось позади. Уже на следующий день вертолеты прибыли в Конго в аэропорт Поинт Нуар.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:33 | Сообщение # 65 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Спецоперация.
Шел девятый месяц моей работы в Конго. Отношения с Бассамом у меня были прекрасные. Мы нашли с ним общий язык. Он своевременно оплачивал аренду самолета и вертолетов, переводя деньги в Россию. Он так же аккуратно и хорошо оплачивал наш труд в его авиакомпании. Надо отметить, что до работы в ТРАНС АИР КОНГО и после мне не приходилось получать столь щедрое вознаграждение за свой труд.
Аэропорт Мая - Мая (международный аэропорт Браззавиля) находился в пятнадцати километрах от нашего отеля. На работу мы добирались на легковом "Рено", который был предоставлен в наше распоряжение. Мы по очереди садились за руль. Но в основном за рулем этого автомобиля были наземные техники.
Вертолеты в Конго работали в интенсивном режиме. С экипажами вертолетов мы встречались не часто, потому что они базировались далеко от Браззавиля. Иногда мы их видели в Поинт Нуаре, иногда в Оуэссо, иногда просто слышали в эфире.
Захаров попросил подмену для одного инженера. Я сообщил об этом в Ставрополь. Заменить было не кем, но потом мне пообещали замену. В этот день после полетов мы освободились рано, и я направился в авиа кассы за билетами для меняющихся инженеров. Я вышел с агентства с билетами в руках и направился в сторону отеля. Расстояние от авиа касс до отеля не более километра. Отойдя от агентства метров 100, я обратил внимание на какую-то странную суету на улице. Большинство прохожих не шли, а бежали. В сторону нашего отеля промчался открытый грузовик, в кузове которого сидели вооруженные солдаты в касках. Не понимая, что происходит, я осмотрелся по сторонам. Люди забегали в открытые двери магазинов, в подъезды. Продавцы спешно опускали металлические шторки на окна. Я остановил одного из бегущих и спросил:
- Куда вы все бежите? Что случилось?
Вместо ответа он схватил меня за руку и затащил в открытые двери книжного магазина. Продавец тотчас же закрыл двери и опустил шторки. В маленьком магазине собралось человек двадцать. Все были чем-то взволнованы. Причина их волнения выяснилась буквально через минуту, когда с улицы послышались раскатные пулеметные очереди. На мой вопросительный взгляд, затащивший меня в магазин незнакомец, сообщил:
- Военные проводят какую то операцию. Вы же знаете какая сейчас обстановка в стране?
Действительно в стране назревал хаос. В соседнем Заире через реку уже шли настоящие бои. Из Киншасы постоянно доносились раскаты пулеметных очередей и пушечные выстрелы. Толпы зевак собирались на правом берегу реки Конго и наблюдали в бинокли за происходящим в Киншасе. Сторонники президента Мобуту пытались вытеснить сторонников будущего президента страны Кабилы и отстоять свою власть. Однако они не устояли. К власти пришел Кабила, а Мобуту бежал в Морокко.
Зевак мы видели довольно часто, потому что дорога к отелю в этом месте проходила по берегу реки.
На этом участке дороги всегда неожиданно появлялся кто то или что то: люди, козы или коровы. Однажды нам несколько минут преграждали дорогу два огромных варана, остановившись на проезжей части. Люди, наблюдавшие за событиями в Заире, иногда выскакивали на дорогу, рискуя оказаться под колесами.
Стрельба за окнами магазина продолжалась минут пять, затем все стихло, однако никто не спешил расходиться. Основная стрельба была со стороны отеля, в котором мы проживали, и я заволновался за свой экипаж, который оставался там. Я увидел в магазине с противоположной стороны от главного входа закрытую дверь и спросил у продавца:
- Сэр, куда ведет эта дверь?
Он с удивлением на меня посмотрел и ответил:
- Во двор.
- А со двора на улицу есть выход?
- О, да! Надо повернуть налево, затем опять налево под арку, и вы окажитесь на улице.
- Вы разрешите мне выйти?
- Конечно, там не заперто. Но лучше переждать. На улице стреляют.
- Спасибо, сэр, однако ждать некогда.
- Приходите покупать книги, когда все успокоится
- Спасибо, непременно!
Я открыл дверь и вышел во внутренний двор. Территория двора была ограничена соседними домами, стоящими буквой "О" . Выход со двора был только через одну арку, находящуюся слева от меня. Я не успел сделать и двух шагов, как со второго этажа с открытого окна затарахтел пулемет. Полетели щепки от стоящего рядом кустарника, завизжали отрекошеченные от асфальта и от стен дома пули.
Стрелявший что то кричал в мою сторону. Я понял, что стреляют по мне. Мельком взглянув, откуда стреляли, я увидел в открытом окне человека, который установил на подоконник крупнокалиберный пулемёт. На лице его была надета маска, но в огромные вырезы для глаз и рта я успел заметить, что он чернокожий. Обладая неплохой спортивной подготовкой, я сделал молниеносный кувырок через кустарник и оказался под аркой. По верхней кромке арки царапнуло еще несколько пуль, и штукатурка посыпалась мне на голову. Я выглянул на улицу. Она была пустынна. Стрельбы так же не было слышно. Идти напрямую к отелю было опасно. Я решил проскочить через рощицу, которая начиналась через дорогу от книжного магазина и упиралась во двор отеля. Я оттолкнулся от арки и, пригибаясь, маневрируя змейкой, перебежал улицу и спрятался за стволом огромного дерева. Меня, очевидно, заметили поздно, поэтому открыли стрельбу, скорее для острастки, нежели, чем прицельно по мне. От дерева к дереву, короткими перебежками я добрался до территории отеля. До входа надо было преодолеть еще метров пятьдесят. Я осмотрелся вокруг, но ничего подозрительного не заметил. Дверь офиса Транс Аир Конго была ко мне ближе, чем вход в отель, поэтому я заскочил в эту дверь. У окна стояли работники Транс Аир Конго, а так же весь мой экипаж. Все с интересом смотрели в окно. У меня отлегло, что все живы и невредимы. За окном стоял все тот же грузовик, который я уже видел. На асфальте около него лицами вниз со связанными руками лежали два чернокожих молодых человека и один белый со следами крови и грязи. Экипаж рассказал обо всем, что здесь происходило, пока я пережидал в книжном магазине. Военные проводили какую-то зачистку, и меня приняли за того белого, который сейчас лежал лицом вниз около грузовика.
Нам бог дал крылья
В Африке такое случается.
События в Заире не ограничивались границами только этого государства. Глядя на Заир, в Браззавиле намечались большие демократические преобразования. Мы так же чувствовали приближающуюся бурю. Ночью уже можно было слышать в разных концах города перестрелку. Накануне вечером начала работать тяжелая артиллерия. Но стрельба и взрывы слышались где-то на окраинах Браззавиля. К утру стрельба стала приближаться к центру города. Несколько снарядов разорвались рядом с нашим отелем. Они ужасно напугали нашего любимицу, жирного и огромного кота Ваську, который при первом же разрыве упал на землю и по-пластунски, быстро передвигая ногами и жестикулируя хвостом, скрылся в густом кустарнике. Имя Васька кот получил естественно не от местных жителей, а от наших лётчиков, проживающих в этом отеле.
Ввязываться в разгорающуюся национальную потасовку не было никакого желания. К тому же совершенно было не ясно, кто из противоборствующих "за красных", а кто "за белых". Какая власть лучше, какая хуже? К тому же мы в этой стране были иностранцами. Внутренние разборки в этой стране нас ни коем образом не должны были интересовать. Надо было немедленно спасать экипажи и технику.
Бассам с утра уже был в своем офисе. Он просящим взглядом посмотрел на меня, а затем показал на сейф, стоящий в углу.
- Там куча долларов наличными. Это мои и ваши деньги. Их надо спасти. Я только что звонил в Поинт Нуар. Там пока все спокойно. Я сейчас организую погрузку сейфа в грузовик и он вместе с мадам Бакали поедет в аэропорт. Лакиш и Ахмед уже в аэропорту. В какой самолет будем грузить?
Без намёков было ясно, что придется спасать и имущество наших партнеров.
- В вертолет будем грузить. В вертолет легче загружать. – ответил я.
В эту ночь оба вертолета ночевали в Браззавиле, но экипажи жили в другом конце города, ближе к аэропорту Мая-Мая. Им так же надо было немедленно покинуть Браззавиль.
Телефонная связь еще не была нарушена. Мне удалось позвонить экипажам вертолетов, и я дал им команду немедленно добираться до Мая-Мая, что бы вылетать в Поинт Нуар, предварительно загрузив сейф, который привезет мадам Бакали.
Бассам собирался "уходить" из Браззавиля на малом самолете с юаровским экипажем.
Мы быстро запрыгнули в Рено. Я сел за руль, и мы помчались в сторону аэропорта. Вдоль речки дорога была уже отрезана. При повороте влево я заметил стоящий бронетранспортер и вооруженных людей. Не зная о том, к какой противоборствующей стороне они относятся, и как могут отреагировать на наше движение в сторону аэропорта, я рисковать не стал и свернул в проулок, который частично через дворы с юга выводил на ту же дорогу. В мирное время здесь движение транспорта было запрещено, но по этому проулку было ближе, чем вдоль речки. До аэропорта оставалось километра три, когда мы увидели на левой обочине блокпост, ограждённый мешками, с песком, и стоящих рядом вооруженных людей, одетых в полицейскую форму. Рядом стоял бронетранспортер, к которому сзади была присоединена пушка. Другой дороги не было. Я сбросил скорость и стал медленно подъезжать к этому импровизированному посту. Нас остановили.
- Куда путь держите?
- В аэропорт
- С какой целью?
- На вылет. Вы разве не видите, что на нас лётная форма?
-С сегодняшнего дня аэропорт не работает. Все вылеты отменены. Разворачивайтесь и следуйте домой.
В разговоре становилось ясным, что спорить бесполезно и нас в аэропорт не пропустят. Я сел в машину. Мы стали обсуждать наши дальнейшие действия. Вдруг справа от нас раздались выстрелы, засвистели пули. Полицейский, остановивший нас, стремительно бросился в укрытие. Я немедленно запустил двигатель, включил скорость и рванул на большой скорости в сторону аэропорта. Ворота на перрон были открыты, въезд никто не охранял. Я увидел, что один наш вертолет взлетел, а второй стоял на месте. Двигатели у него еще не были запущены. Наш самолет в эту ночь базировался около ангара на площадке технического обслуживания. К вертолету было расстояние меньше, поэтому я направился вначале к нему. Командир экипажа доложил мне, что мадам Бакали с сейфом еще не появлялась, аэропорт периодически обстреливают из пушек. В наш самолет, стоящий у ангара, попал снаряд, но сказать однозначно, что это так невозможно, так как самолет плохо виден из-за растущего кустарника. Всю эту информацию командир выпалил скороговоркой.
Я попросил экипаж вертолета задержаться на какое-то время, а сам на машине помчался по рулежной дорожке к самолету. На ходу сказал командиру экипажа:
- Если обстрел возобновиться, не ждите, взлетайте.
Когда я подъехал к самолету, то увидел, что его правый двигатель разворочен разорвавшимся снарядом. Угнать этот самолет мы уже не сможем. Я молнией забежал в пилотскую кабину, схватил судовые документы и бросился назад к машине. За бетонным забором аэропорта шел настоящий бой. Трещали автоматы и пулеметы, слышались отдельный разрывы гранат. Я стремительно приближался к вертолету. Двигатели у него были уже запущены. Мои стояли рядом с вертолетом:
- Семеныч, что с самолетом? Какие указания?
- Самолету кердык! В вертолет, срочно! Взлетаем!
- Мадам Бакали еще нет!
- Бакали ждать поздно! Посмотри направо!
Все обернулись, куда я показывал. В нашем направлении двигались два танка, готовые открыть по нам стрельбу из своих пушек. Мы молнией погрузились в вертолет, и он немедленно стал взлетать.
В аэропорту Поинт Нуар нас встречал Ахмед. Он очень удивился, увидев меня и мой экипаж в вертолете
- Почему не на самолете прилетели? – спросил он меня
- Снаряд в правый двигатель попал. На нём летать нельзя.
- А где Бассам, Бакали?
- Не знаю. Я их не видел. Возможно, они с юаровцами улетели. А ты как здесь оказался?
- На вертолете прилетел, перед вами.
На этом же вертолете прилетело несколько человек посольских, точнее их семьи, женщины и дети. Остальных работников посольства увез позже какой то российский Ан-12, который был где то рядом.
- А где мистер Лакиш?
- Не знаю. Он оставался в Браззавиле ожидать мистера Бассама и мадам Бакали.
Я подошел ко второму вертолету.
- Ваши все на месте? – спросил я у экипажа
- Все! – хором и дружно мне ответили.
Действительно, среди нас потерь не было, если не считать подраненный самолет. Во всяком случае, если ничего более не произойдет, то восстановить его будет несложно. Главное, что бы не были повреждены силовые элементы центроплана, крыла и фюзеляжа. О произошедшем я сообщил по телефону Головину.
Конечно, не обошлось без того, что мне пришлось выслушать то, что я должен был услышать в этом случае. Спорить с Головиным и оправдываться перед ним я не стал, оставив все эти оправдания до прибытия в Россию.
Бассам и Лакиш объявились в Поинт Нуаре ближе к вечеру. Мы уже начали переживать, ведь они оставались в Браззавиле в опасной зоне. К тому же мы не могли с точностью утверждать, оставались ли самолеты юаровцев в аэропорту или нет. В этой суете мы не концентрировали свое внимание на чем то. Как позже оказалось, юаровцы взлетали не со взлетной полосы, а с рулежной дорожки. Улетели они с Браззавиля, как и мы, в последний момент. Только почему то они взяли курс не в сторону Поинт Нуара, а левее, в сторону Анголы. Позднее выяснилось, они думали, что и в Поинт Нуаре такая же обстановка, как в Браззавиле. Когда они приземлились в Луанде, то узнали, что в Поинт Нуаре все спокойно. Среди них так же потерь не было, если не считать, что правый борт одного из самолетов получил несколько пулевых пробоин.
Мадам Бакали выпала из поля зрения полностью. Что бы не тащить громоздкий сейф в аэропорт, Бассам еще в Браззавиле переложил всю наличку в саквояж, и отправил мадам Бакали со своим водителем в аэропорт. После её никто уже не видел. Прошло много времени, в стране установился относительный мир, но от Бакали не было никакой информации. Бассам очень переживал её исчезновение. Все думали, что её уже нет в живых, хотя иногда братья высказывали предположения, что мадам Бакали под шумок их "облапошила". Но однажды Ахмед сообщил Бассаму, что Мадам Бакали звонила из Парижа. Ей каким-то чудом удалось выбраться из Браззавиля в Либервиль, а оттуда в Касабланку. В Касабланке её сильно скрутила малярия, и она провела там почти месяц. Каким-то невероятным образом ей удалось сберечь все деньги Транс Аир Конго. Во-первых, она смогла их вывести из Браззавиля, во–вторых, ей удалось в Марокко в международном банке открыть счет и положить на этот счёт всю сумму. Домой во Францию она попала на французском судне, которое отправлялось из Рабата в Марсель. Во Францию мадам Бакали возвращалась налегке, оставив все наличные деньги в банке. Бакали была жива, и деньги оказались целыми. Бассама это очень радовало.
-Я же говорил, что наша Бакали честная и преданная, а вы её незаслуженно подозревать стали,- говорил он сожалением своим братьям.
Все эти события в Конго проходили не долго. Нельзя сказать, что вся страна была объята пламенем войны. Стреляли в основном в столице. В провинциях суетились и шумели, лязгали оружием, но такого кровопролития, какое случилось в Браззавиле, мы не заметили. Из Поинт Нура в Браззавиль вертолеты начали летать уже через неделю. Поврежденный самолет надо было восстанавливать.
Я пообещал Бассаму, что пришлю в Конго другой самолет, и улетел в Россию. У меня заканчивался срок действия пилотского свидетельства, да и Головин начал нервничать из–за того, что я надолго задержался в Конго, хотя он прекрасно знал, что это было вынужденно, и это мы с ним этот вопрос согласовывали.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:34 | Сообщение # 66 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Всё когда то заканчивается.
Медицину я "завалил". Кардиограмма показала какие то отклонения, которые надо было детально проверять у терапевта на ВЦЛЭК в Москве (Прим. Автора: ВЦЛЭК- врачебная центральная лётная экспертная комиссия) . Ложиться на стационар у меня не было времени. Я решил, что сделаю это немного позже. В Конго я отправил два самолета вместо одного. В Турции, в Карадениз Хава Йоллары, назревали серьезные проблемы, связанные с неплатежами. Что бы самолеты не простаивали, я их перебросил в Транс аир Конго. Мне Бассам подтвердил, что в стране установился порядок и работать безопасно уже можно. В нашей авиакомпании было так же проблем предостаточно. В связи с тем, что я временно выбыл из строя действующего лётно – подъемного состава, исполняющим обязанности начальника летной службы назначили моего коллегу, а мною "заткнули брешь", назначив на должность заместителя генерального директора по внешне – экономической деятельности. Я переживал свое отстранение от полетов. Пока летать я не мог, но вся организационная работа за рубежом осталась на мне. Я был в гуще всех событий, связанных с выполнением полетов. Угнетало то, что я сам не могу сесть за штурвал. Вначале я даже не ощутил, что моя жизнь перешла в новое временное измерение. Значительно позже я почувствовал, что теряю крылья, и о самостоятельных полетах оставалось только мечтать.
В суете интенсивной работы я думал, что это временно. Стоит мне пройти медкомиссию, и я опять тану в строй. Это временное оказалось постоянным.
Первым броском в новой должности стала командировка в Италию, где я должен был организовать прилеты и вылеты нашего базового Ту-154. Командировка это была непродолжительной, но запоминающейся и интересной. Мне пришлось работать в Римини, что на северо-востоке Италии, в паре с итальянцем по имени Корулло. Жил я в гостинице, которая находилась через дорогу от моря. До офиса расстояние было около трех километров. Для поддержания своей физической формы в офис и обратно я ходил пешком. Мне необходимо было научить мистера Корулло встречать и провожать в аэропорту самолет, а так же контролировать встречу и проводы прилетающих из России и улетающих в Россию туристов. Кроме того мы вместе с ним готовили и "пробивали" в департаменте воздушного транспорта документацию на право нашей легитимной деятельности в этой стране. После всех приключений в Африке я здесь отдыхал. Рабочий день у меня заканчивался в три часа после полудня. Вторую половину дня я проводил на пляже, наслаждаясь теплом и солнцем Адриатического побережья. За время командировки я умудрился с нашими туристами побывать во многих городах Италии: Венеции, Флоренции, Риме, Милане. Наконец Корулло был подготовлен к самостоятельной работе, и я улетел в Россию. Но полетел я не в Ставрополь, а в Москву. В аэропорту Римини я встретил случайно своего однокурсника по летному училищу, который прилетел командиром экипажа из Москвы на Ту-154. Не раздумывая, я согласился с его предложением улететь в столицу. Нет, не в гости я полетел. Я воспользовался возможностью пройти медкомиссию и восстановиться на лётной работе. Было немного времени, и я из аэропорта позвонил домой Волкову, что бы он передал мне во Внуково с нашим экипажем нужные документы для прохождения ВЦЛЭК. В Москве на стационар меня определили с большим трудом. Была проблема с местами, и надо было получить со Ставрополя уведомление о том, что решением ВЛЭК я признан временно не годным к летной работе. Окончательное решение о моем здоровье могли принять только врачи ВЦЛЭК (Прим. Автора: ВЛЭК – то же, что и ВЦЛЭК, только на ступеньку ниже). Все это было решено, и я оказался на стационаре. Мне показалось, что время, проведенное в Италии, несколько улучшило мое здоровье. Но заключение терапевта ВЦЛЭК было, как приговор. "Не годен к летной работе. Диагноз….Требуется лечение…. и. т. д" . Вернувшись домой, я вместо сочувствия от Головина получил еще и нагоняй за то , что после командировки в Италию оказался в Москве.
Нам бог дал крылья
Отдел внешне - экономических связей.
В компании образовался отдел внешне –экономических связей, который был подчинен мне. В отдел мы подобрали молодых, талантливых специалистов. Каждый из них владел, как минимум двумя языками, а один из них мог свободно разговаривать на четырех языках. Благодаря знанию множества языков, его "перевербовали" маркетинговые службы Непала, когда он находился там в командировке. Перед моей командировкой в Гану я его туда отправил для урегулирования отношений с авиакомпанией, в которой работали наши вертолеты. Это было перед Новым годом. С этого момента уже прошло более десяти лет, но он домой так и не вернулся. Проработав в Непале около года, он улетел в Малайзию, затем перебрался в Тайвань. Женился в Тайване на приезжей филлипинке. Потом следы его потерялись.
Отделу ВЭС было выделено помещение, которое мы не без помощи базы ЭРТОС оборудовали эффективными средствами связи, которые позволяли поддерживать устойчивую связь со всеми странами мира, и главное с нашими экипажами, работающими за рубежом. Это сейчас мы не представляем себе жизни без электронной почты, скайпа, аськи. В те времена этого еще ничего не было, хотя уже появились первые компьютеры с цветными мониторами. С помощью специалистов из базы ЭРТОС в программы компьютеров были заведены каналы телетайпа, который широко использовался в те времена. Мы могли пользоваться этим изобретение примерно так, как сейчас используют электронную почту. Это изобретение было предметом для зависти многих наших конкурентов.
Однажды в отделе появился новый менеджер по фамилии Машков. До прихода к нам он уже работал в сфере внешне –экономических связей, неплохо знал свое дело, прекрасно владел английским языком. Но был он каким-то странным, на мой взгляд, молодым человеком. Вроде бы и замкнутым и скрытным его не назовешь, но и душу свою он особо не открывал. Всё как-то у него проходило "тихой сапой". Я иногда с удивлением узнавал, что вопросы, которые должны были решаться со мною, в отделе ВЭС, каким-то образом он умудрялся решать непосредственно с генеральным директором. Мне это не очень нравилось. Я, улучшив момент, задал ему прямой вопрос:
-Андрей, почему ты прыгаешь через голову? В гражданской авиации, как и в армии, существует определенная субординация, которая обязывает все вопросы решать с непосредственным начальником. Почему ты идешь за решением к Головину, минуя меня? Я твой начальник и в состоянии решать то, что ты делаешь за моей спиной. Если тебе не нравятся методы моих решений, то ты об этом должен сказать мне прямо.
Машков начал мямлить что-то непонятное, безо всякого смысла, пытаясь перевести всё в шутку. После этого разговора я стал осторожно относиться к нему. Странным было и то, что Головин ни разу не указал Машкову на то, с кем он должен общаться по всем вопросам производства. Возможно, он этого не делал из тактических соображений. Возможно, что он просто не увидел этой неловкой ситуации из-за огромного объема проблем, которые свалились на его голову благодаря людям, которые завидовали его успехам.
Большой бедой было то, что Андрей частенько "закладывал за воротник". Было страшно не то, что он выпивал, а то, что после нескольких стаканов он терял контроль над собой. Это требовало повышенного внимания к нему. Когда я прилетел из Трабзона после очередной краткосрочной командировки, то узнал, что Машков в мое отсутствие убедил Головина выставить в Гану самолет для выполнения работ. Сама по себе инициатива заслуживала уважения. Но учитывая то, что Машков это сделал, как обычно в обход, меня несколько задело. Свое возмущение я высказал Головину, на что тот спокойно отреагировал:
- Что ты так переживаешь? Ведь все равно твой отдел этим будет заниматься. Лавры победителя вы уж как-нибудь между собой поделите.
- Иван Сергеевич, причем здесь лавры? Ведь о том, что надо ставить самолет в Гану я узнаю не от Машкова, а от вас, а вы являетесь вышестоящим начальником.
- Ну ладно, не горячись. Считай, что это не он, а ты всё мне доложил.
Я готов был взорваться. То, что сейчас произнес Головин, меня взбесило.
Я понял, что развивать далее свою мысль, только себе вредить, поэтому я решил, что лучше выяснить подробности, что бы потом правильно принимать решения. Головин рассказал мне, что Машков каким то образом вышел на одного бизнесмена из Израиля по имени Александр Башковский, который предложил поставить самолет в Кумаси (Гана) для работы в авиакомпании "GOLDEN AIR WAYS". Эта авиакомпания была зарегистрирована в Гане и имела торговую марку "Mframa Air Lines". Башковский, бывший гражданин СССР, в начале перестройки принял израильское гражданство, но в Израиле прожил очень мало. У него был интерес к ЮАР. Он за небольшие деньги приобрел в Претории недвижимость, и открыл какой-то бизнес. У белокожих в ЮАР почему-то всегда были проблемы с бизнесом. Башковского так же эти проблемы не обошли стороной. Бизнес оказался малодоходным и Башковский усиленно начал искать применение своим способностям. Каким-то образом он познакомился с гражданином Ганы, господином Мозесом, который предложил ему найти самолеты для указанных компаний. Мозес имел ввиду самолеты из ЮАР, но у Башковского в ЮАР таких возможностей не было. С Машковым он познакомился случайно через россиян, которые имели контакты с ним еще по старой работе в сфере внешне–экономических связей.
Самолет необходимо было выставить в Кумаси. Всё было организованно, и я, с благословения Головина, дал добро на эту экспедицию. Вместе с экипажем для организации работ улетел Машков. Впервые для работы в Африке была с экипажем бортпроводник-инструктор, которая должна была подготовить к полетам специалистов из местных, то есть ганцев. Это было в сентябре. До конца года мы получали самые радужные и восторженные информации из Ганы. Правда, большинство сообщений, в меру характера Машкова, поступали через Головина, но иногда мы получали телеграммы непосредственно в отдел ВЭС. Несколько раз я связывался с Машковым по телефону. В разговоре мне все время казалось, что он не совсем трезвый. Прошло четыре месяца, но, несмотря на бравые доклады Машкова, денег на счету нашей компании за аренду не поступило. Я начал переживать по этому поводу и попросил перед новогодними праздниками Машкова, что бы он мне сделал подробный отчет. По моему разумению отчет за четыре месяца при небольших объемах работ можно составить максимум за три часа. Но прошло несколько недель. Отчет я получил после новогодних праздников, в середине января. В отчете действительно просматривался положительный баланс Голден Аир Вейс. Но мне в этом отчете что-то не нравилось. Машков сказал, что дирекция авиа компании просит отсрочку платежей за аренду до марта месяца. Меня это насторожило. Уж очень хорошо мне были знакомы причуды африканского бизнеса. До марта месяца пройдет еще три месяца. Мы можем столкнуться с серьезной проблемой после семи месяцев работы самолета. Со своими мыслями я пошел к Головину. Головина долго убеждать не пришлось. Считать он умел быстро, и быстро понимал, к чему может привести работа в кредит.
-Семёныч, собирайся в путь дорогу. Надо проинспектировать Машкова. Мне это так же, как и тебе,
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:37 | Сообщение # 67 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Гана. Аэропорт Акра.
В Гану я улетел из Москвы в конце февраля. В международном аэропорту столицы Аккра меня встречал Машков. Он прилетел вместе с нашим экипажем из Кумаси. Экипаж улетел выполнять еще один рейс, а Машков в остался. На втором рейсе они должны были забрать нас. После иммиграционных формальностей я оказался на перроне вместе с Машковым. До прилета нашего самолета оставалось минут тридцать. Машков мне живо рассказывал обо всем. Я слушал с интересом. Мы увидели заходящий на посадку Ан-24. Через несколько минут он уже заруливал на перрон. Когда винты прекратили вращаться и из самолета начали выходить пассажиры, Тимофеев их сосчитал и сказал мне:
- Шестнадцать человек. Уже в прибыль!
- С какого порядкового пассажира начинается рентабельность полетов? – спросил я, сомневаясь в том, что экономисты авиакомпании произвели расчет тарифа правильно. Какой же должен быть тогда тариф перевозки, если уже 16 человек дают прибыль?
- Десять.- не задумываясь ответил Машков
- Десять при сорока восьми креслах?! – удивился я
- Ну да, - неуверенно произнес Андрей.
- А ну дайка мне возможность побыть таким же оптимистом, как и ты. Каковы общие расходы самолета на один полет? Я имею ввиду стоимость тонны топлива, аэропортовое обслуживание, аэронавигация, оплата персонала и т. д.
Машков что-то прикидывал в голове, потом сказал
- 4000 долларов грубо.
- Хорошо, а сколько стоит один авиабилет в одну сторону?
- 80 долларов
- То есть получается следующая картина: для того, что бы отработать по нулям, вы должны перевести в оба направления 50 человек. В одном направлении будет 25 соответственно. Так?
Машков молчал.
- Ты говоришь, что сегодня привезли 16 человек? Умножь этих шестнадцать на восемьдесят, сколько будет? Правильно, 1280. Сколько человек будет лететь в Кумаси сейчас?
- Двенадцать
- это еще плюс 960. Всего 2240. А расходов ты насчитал на 4000 долларов. Не знаю, по каким правилам арифметики ты считаешь, но я вижу, что сегодняшний рейс вы выполняете с убытком в сумме, примерно 1760 долларов. Или я не прав?
Машков что- то промычал невразумительное, не ответив на мой вопрос. Но уже его ответ я бы и не слушал. К нам шел Новак с экипажем. Я был рад видеть своих коллег, похоже, что и они были рады моему прибытию. Всем хотелось сказать все и обо всем. Наш разговор не мог долго продолжаться, потому что привезли пассажиров, и нам надо было вылетать в Кумаси. Экипаж жил в центре Кумаси в отеле, территория которого очень напоминала территорию пионерского лагеря. На территории в два ряда стояли одноэтажные бунгало, между ними проходила дорожка, по краям которой не клумбах росли цветы. Не хватало только альпенштока с пионерским знаменем. Бунгало были все благоустроенные, со всеми удобствами. Каждый член экипажа занимал отдельный номер. Условия для проживания экипажа были более, чем хорошие. Мне выделили так же отдельный бунгало, неподалеку от домиков, где жил наш экипаж. Весь вечер я провел со своими коллегами. Было, что вспомнить, ведь со многими из них мне довелось работать в различных странах, летать в одном экипаже. Но более всего мы говорили о доме, о семьях, о России, в которой менялся общественный строй, и которая с большими потугами пыталась восстановить свое равновесие, нарушенное в недалеком прошлом. Из-за рубежа мы не могли видеть, что происходит у нас на Родине. Мы могли только сочувствовать тем, кто подвергается дома суровым политическим экспериментам. При всем при этом каждый из нас заметил неплохие перемены в стране после смены власти, когда президентом был избран Путин. Некоторые считали, что очень медленно идут преобразования. Но о какой скорости можно было говорить, когда новому руководству страны досталось от предшественников такое наследство?!
Политике мы посвятили совсем немного времени. Больше мы обсуждали первые месяцы работы экипажа в Гане. Машков так же был с нами. Теперь я знал все не только из уст Машкова, но и от непосредственных исполнителей, от экипажа. Судя по рассказам моих коллег все как будто бы неплохо, только я все время чувствовал какую-то скрытую тревогу. Кроме всего прочего меня так же интересовала финансовая сторона этой экспедиции, отсутствие платежей за аренду, а так же ошибочное представление Машкова о прибыльной работе самолета. На эту тему я предложил Машкову поговорить со мною на следующий день.
Нам бог дал крылья
Машков.
Утром после завтрака я ждал Машкова у себя, но в назначенное время он не явился. Экипажа уже в гостинице не было, они уехали в аэропорт. Я пошел к бунгало, в котором жил Андрей. Дверь в комнату была незапертой. Я постучал, но в ответ услышал храп спящего человека. Я открыл дверь и вошел в комнату. В комнате стоял неприятный запах прошедшей попойки. На полу около кровати валялись банки от пива, на столе в куче объедков стояла недопитая бутылка водки. Пепельница с верхом была наполнена окурками. В некоторых стаканах и в тарелках с остатками пищи так же виднелись окурки. Я посмотрел на бутылку. "Московская", значилось на наклейке. Мало вероятно, что она осталась целой со дня прилета Андрея сюда. Скорее всего её купили в супермаркете. Русская водка в Гане продавалась практически в каждом магазине. Я присел на стул напротив кровати Машкова:
- Андрей! Очнись! Уже давно пора вставать!
Машков не подавал никаких признаков пробуждения. Он шумно зачмокал губами, затем застонал, и, перевернувшись на другой бок, продолжил свой угарный сон. Я не стал более тормошить его. Да и зачем? Если он сейчас и проснется, то вряд ли мы с ним сможем заняться делом. Мне стало жаль, что я не уехал с экипажем на полеты. Я возвратился к себе в номер. Рабочий компьютер Машкова стоял в моей комнате. До моего прибытия эта комната была вроде офиса. Я включил компьютер, экран монитора засветился. Программа паролем не была защищена, поэтому я легко оказался на «рабочем столе». Меня заинтересовали несколько файлов, в которых содержалась информация о выполненных полетах со дня прибытия самолета в Гану. В этой информации было всё, о чем я хотел спросить Машкова. Здесь я увидел даты и время вылетов, фактический налет часов, загрузка самолета на различных участках маршрутов. Во второй папке я нашел коммерческие данные. Я уже знал фактическую стоимость всех услуг, включая топливо, которыми пользовалась авиакомпания при организации рейсов. Мне не составило труда подсчитать итоговые результаты деятельности Голден Аир Вейс. Результаты были ошеломляющими! Каждый выполненный полет приносил убыток в размере от полутора до трех тысяч долларов. С начала работы в Гане с легкой руки Машкова убыток составлял около двухсот тысяч долларов. Я не мог поверить своим глазам! Возможно, я где то не углядел какие-то важные результаты деятельности. Меня бросило в жар. Если продолжать такими же темпами, то в долговой яме можно очень скоро сломать хребет. Я нашел несколько файлов, в которых говорилось о получении в национальном банке Ганы огромного кредита для развития авиакомпании. Разумеется, этот кредит получал не Машков, а дирекция авиакомпании. Но контроль за финансовой деятельностью лежал на нём, и он должен был определить, что полученный кредит расходуется не на развитие производства, а на латание дыр и выплате зарплаты персоналу. Машков обязан был предупредить об этом, если не меня, то уж точно Головина! Мне становилась ясной картина с задержками платежей за аренду и просьбой об их отсрочке на неопределенный срок. Я понял, что экипажу производят оплату не из заработанных денег, а из денег, которые получила компания в виде кредита. Все текущие расходы, в том числе шикарное проживание в отеле в отдельных номерах оплачивается так же из денег, полученных в кредит. Интересно, что будет делать дирекция компании через месяц, другой, когда эти деньги закончатся? Новый кредит? Нужен немедленный разговор с Машковым. Необходимо, что бы он срочно объяснился и организовал мою встречу с дирекцией.
Мои мысли прервал гостиничный клерк, который постучал в дверь. Я его впустил в номер
- Сэр, - обратился он ко мне. – мне сказали, что вы здесь старший.
- Вроде того что… А в чём проблема?
- У вас просрочена оплата за проживание. Необходимо в ближайшее время погасить задолженность.
Я немного растерялся, затем ответил:
- Скорее всего, вы этот вопрос должны адресовать не мне, а дирекции Голден Аир Вейс?
- Я уже к ним обращался, но безрезультатно.
- Вы говорите о моей лично задолженности, или же о всех нас, которые здесь проживают?
- Обо всех вас. У вас долг уже огромный долг. Мое руководство просило, что бы вы закрыли свой долг, а к оплаченному долгу сделали предоплату за пять дней вперед.
Я выдавил из себя улыбку:
- Хорошо, сэр. Я передам ваши требования дирекции авиакомпании
- Пожалуйста, сделайте это сегодня.
- Непременно. Можете не волноваться. Я всё передам.
Клерк ушел. Я был в полной растерянности. Поднять сейчас для разговора этого алкоголика? Но что он мне может сообщить в таком состоянии? Я посмотрел на часы. Было около двух часов по полудню. Скоро должен прилететь из Аккры экипаж. Я увидел, что во дворе стоит наш минибас, около которого возится водитель. Я подошел к нему
- Мистер?....
- Дюк ,- сообщил свое имя водитель.
- Мистер Дюк. Вы водитель этого минибаса?
- Да, сэр,
-Когда вы поедете в аэропорт за экипажем, предупредите меня пожалуйста. Я поеду с вами.
- Хорошо, сэр.
Я встретил в аэропорту экипаж и вместе с ними возвратился в гостиницу. После обеда я пришел в номер к Новаку.
-Володя, хотел тебя пригласить прогуляться, но на улице стоит невыносимая жара. Под кондиционером нам будет легче. Надо поговорить.
Новак лежал на кровати и читал какую то книгу. Когда я вошел, он поднялся и присел на краю кровати.
- Я хотел задать вопрос относительно Андрея. Сегодня я хотел с ним пообщаться по вопросам работы, но он оказался мертвецки пьяным, и наша разговор с ним не состоялся.
Новак ухмыльнулся, но продолжал вслушиваться в то, что я ему говорю. Я сделал паузу
- Что я должен по этому поводу ответить?
- То, что есть на самом деле. Я подозреваю, что Машков здесь не просыхает. Я сюда приехал не развлекаться. Благодаря ему, у меня сегодня день даром пропал.
Новак немного помолчал, потом сказал:
- Командир, кто его сюда вообще прислал? Первые три дня после прибытия в Кумаси он еще как то держался. На четвертый день у него наступил запой, который продолжается с периодичностью три четыре дня. Затем дня два три он делает перерыв, затем всё повторяется сначала. До нового года здесь был Башковский, который его прикрывал. В конце декабря он укатил в Израиль, и все проблемы легли на меня.
- А почему же ты молчал, ничего не сообщал на базу? Машков бодро усыплял нас и нашу бдительность докладами о "победах" в авиабизнесе. Но кто такой Машков? Ты, Володя, здесь старший командир, а не Машков. Машков всего лишь менеджер. На тебе весь груз безопасности находится! Неужели трудно было позвонить или дать телеграмму?
- Так мое сообщение можно бы было рассматривать, как стукачество…
Меня эта фраза весьма удивила и разозлила:
- Володя, извини, но такое не удивительно бы было услышать из уст твоего второго пилота, но не от тебя. Сегодня ты прикрыл Машкова, а завтра он поставит тебя вместе с экипажем в положение нищих. Плакать будете, а помочь будет не кому! Россия далеко. Сегодня он геройски рапортует о прибыльной работе, хотя то, что вы здесь наработали, огромным долгом попахивает! Голова у него водкой затуманена. Увидев, что вы его здесь прикрываете, он это расценил, как благо, и покатился стремительно вниз.
Я Новаку вкратце рассказал о том, что мне удалось выудить из компьютера. Новак слушал внимательно. Он тоже начал понимать создавшееся положение.
- Володя, мне срочно надо встретиться с дирекцией авиакомпании. По словам Андрея директором этой компании является некий господин Мафу. Однако Машков говорил о том, что Мафу делами компании не занимается. Всем руководит мистер Мозес. Я так понял, что он является управляющим директором.
- Да, это действительно так. Мафу в компании принадлежит 70 процентов акций. Мозес имеет только двадцать. Остальные десять неизвестно кому принадлежат, но похоже, что частью владеет Башковский, а другую часть, мне кажется, что отдали Машкову. Утверждать не буду. Информация не проверенная, может оказаться трепом.
- Вот оно что… Если Андрею удалось оторвать маленький кусочек в этой компании, то что же он им не дорожит и разбазаривает то, что надо собирать по крохам? Странная логика. Ну бог с ним, с Андреем. Есть ли у тебя телефон Мозеса?
- Да, где то был!
Новак порылся в тумбочке и извлек из ящика блокнот, Полистав его, он назвал номер телефона Мозеса в Аккре.
- Спасибо, Володя. Попробую позвонить. Пойдем в мой номер. Там есть телефон.
Мы вместе с Новаком пошли ко мне. Я тут же набрал номер Мозеса
- Офис мистера Мозес слушает. Чем можем быть полезными? – услышал я в трубке женский голос.
- Я мистер Седых. Прибыл в Гану из России. Мне надо поговорить с мистером Мозес.
- Мистер Мозес в настоящее время отсутствует. Как только он появится, я передам ему о том, что вы звонили.
- Спасибо, мисс
Я положил трубку и обратился к Новаку
- Нет на месте.
Мы с Новаком опять включили компьютер и я стал спрашивать его о том, что мне было непонятно в записях Машкова .Володя мне охотно отвечал. Он ответил мне почти на все поставленные вопросы. Сомнений не было, компания работала в убыток или же того не подозревая, или это делалось сознательно. Тогда было не понятно, для чего?
Машков очухался, когда на улице стемнело. Мы сидели в ресторане. Он зашел туда с помятой физиономией.
- Привет всем, сказал он и уселся за свободный столик.
- Андрей, подсаживайся к нам с Володей. У нас место свободное.
В предчувствии неприятного разговора Машков нехотя пересел за наш стол.
Ужинали молча. Мне не хотелась затевать с Андреем разговор, что бы не испортить аппетит себе и всем присутствующим. После ужина мы вышли на улицу и закурили. Экипаж, распрощавшись с нами, ушел отдыхать. С ними ушел и Новак.
- Андрей, я не собираюсь читать тебе нравоучения. Но то, что ты сегодня отмочил, не красит тебя и мешает нашей работе…
Машков молчал и ничего не говорил
- Перед ужином мне позвонила секретарь Мозеса и сказала, что он, Мозес, нас с тобою завтра утром ждет у себя в офисе в Аккре. Так что проветривай свою дурь, завтра полетим в Аккру.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:37 | Сообщение # 68 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Мозес.
Переговоры с Мозесом длились около четырех часов. Вначале мы потратили время на обычные формальности знакомства, затем я рассказал о нашей авиакомпании СААК, о её руководстве, о людях, которые в ней работают, о себе. Мозес сообщил мне всё о себе. Я узнал о том, что он в Аккре занимается бизнесом по пошиву и продаже обуви, имеет несколько мастерских и два обувных магазина. Он мне рассказал о Мафу. Офис Маху находится в Ачимоте, а сам он живет в Теме. Рассказал он о персонале, который сейчас работает в Голден Аир Вейс. Я его внимательно слушал и думал " Для чего ему надо заниматься авиационным бизнесом, если он в нём ни бельмеса ничего не понимает? Он говорит, что обслуживанием рейсов в Кумаси занимается 12 человек, а в Акре 16. Не многовато ли для таких объемов работ? " Я задал ему это вопрос. Отвечая на этот вопрос Мозес пытался аргументировано защитить каждую штатную должность.
- Мистер Мозес, спорить я конечно, не буду, но обладая некоторыми профессиональными навыками в области авиации могу сказать например, что выписывать билеты в кассе может один кассир, а вы их держите шесть. В Аккре три и в Кумаси три. Сикьюритти на перроне достаточно двух, а у вас их так же шесть. Можно приводить примеры с дежурными по посадке, с водителями и так далее. А ведь им всем надо платить. Судя по всему финансовое состояние компании не особо хорошее. Во всяком случае мне так показалось.
Я ему рассказал о том, что мне удалось увидеть до встречи с ним. Мозес с трудом улавливал ниточку моего разговора, и я стал понимать, что эти вопросы для него являются тёмным лесом. Он так же, как и Машков с гордостью рапортовал о "победах" компании в деле завоевания воздушного пространства Ганы.
- Мистер Мозес. Позвольте мне задать некорректный вопрос? Сколько денежных средств осталось на счету авиакомпании?
Мозес посмотрел на меня с удивлением, но ответил:
- Около семидесяти тысяч
- Замечательно. Если учесть, что ваш долг перед нашей компанией уже далеко превосходит эту сумму, то я могу предположить, что мы еще долгое время ничего не получим за аренду воздушного судна. А если еще учесть, что каждый полет самолёта приносит убыток до трех тысяч рублей, то уже к концу этого месяца у вас на счету будет ноль. И вам опять надо будет залазить в кредитные долги, и то при условии, что при существующих долгах вас кто будет кредитовать.
Мозес пытался возразить, что это не так. Ему вторил Машков, которого мне приходилось периодически одёргивать. Он все время уповал на магическую силу Мафу, который всегда компанию обеспечит деньгами. Когда Мозес закончил, я сказал ему:
- Мистер Мозес, мне бы сейчас вашего оптимизма! Мистер Мафу конечно может какое-то время поддержать финансовую сторону авиакомпании. Но при таком хозяйствовании у него когда-то силы иссякнут и деньги тоже, и он предложит болезненное для вас и, соответственно для нас, решение. Безусловно, если вы готовы немедленно оплатить нам свой долг и дать гарантии, что в будущем долгов не будет, я готов закрыть на всё глаза и не лезть в деятельность вашей компании. Но я очень сомневаюсь, что получу от вас эти гарантии, поэтому готов сделать вам конструктивное предложение. Немедленно увеличьте тариф на перевозку. Причем не в два, а в три или четыре раза! Немедленно приведите в норму численность вашего персонала!
Мозес посмотрел на меня широко открытыми глазами, в которых вселился страх.
-Увеличить тариф?! Да мы не можем его увеличить даже на один доллар, а вы говорите в два, три раза!!! На этот маршрут немедленно станет национальная компания Гана Аир Вейс. Нам с большим трудом удалось отстоять этот маршрут!
- Не смею спорить. В таком случае скажите мистер Мозес, как вы думаете с нами рассчитываться?
- К маю месяцу мы всё вам оплатим, мистер Седых.
- К маю месяцу ваш долг вырастет в два раза! Если вы ничего не предпримите сейчас, то мы останемся ни с чем! Нам не за что будет даже перегнать самолет в Россию. Поэтому могу предложить вам второй вариант, если вас не устраивает первый. С завтрашнего дня необходимо немедленно остановить полеты и прекратить наращивать убытки. Остановить до того момента, пока вы не придумаете, как выйти их кризиса и не покажете мне платежные документы на перевод денег в Россию за аренду самолета. Я реалист, поэтому смотрю на вещи реально. Извините, мистер Мозес.
Мозес взорвался! Не смотря на то, что он чернокожий, было видно, как налилось кровью его лицо. От дипломатического разговора он перешел в крик. Он махал руками, нёс какую-то несусветную чушь о том, что до моего прибытия все было хорошо, а с моим появлением стало все плохо.
- Мистер Мозес, не старайтесь, сказанное мною прокомментировать. Я готов закрыть глаза на вашу деятельность. В конце концов это ваши проблемы! Разрешите мне поставить вопрос по-другому. Вы должны рассчитаться с нами в течение трех дней. Если это вы не можете это сделать по каким-то причинам, я буду готовить самолет и экипаж к перелету в Россию.
Мозес чуть не задохнулся от ярости. Он топал ногами и кричал, но я старался не напрягать себя и не слушать, что он говорит, потому что все сказанное им было направлено не на то, как исправить ситуацию, а на то, как я, прибывший в их страну иностранец, стараюсь развалить их бизнес.
Расстались мы с Мозесом в этот день каждый при своём мнении. Машков попытался сказать мне, что я поступил неправильно, и надо, несмотря ни на что, продолжать работу.
- Знаешь, Машков, лучше оставь меня сейчас и не домогайся! А то можешь услышать в свой адрес много нелицеприятного. То, что можно было сделать, ты уже сделал. Сейчас ты будешь делать то, что я тебе буду говорить. Это я заявляю тебе на правах старшего и по возрасту, и по должности. Немедленно прекрати пьянство! Иначе домой уедешь раньше, чем я решу здесь все проблемы, которые родились не без твоей помощи.
Мозес на следующий день молчал. Экипаж выполнял полеты по плану. За этот день убыток от полетов составил почти две с половиной тысячи. На следующий день от Мозеса так же не было никакой информации. Вечером я не выдержал и позвонил Мозесу сам.
- Мистер Мозес, завтра истекает срок, когда вы должны рассчитаться со своими долгами. Какое вы приняли решение?
- Я же вам сказал, мистер Седых, мы рассчитаемся в мае.
- Тариф на перевозку так же не будете увеличивать?
- Нет, не будем.
- Это ваше окончательное решение?
-Да!
- Тогда, мистер Мозес, завтра самолет в Аккре не ожидайте. Мы будем готовить самолет к перелету в Россию.
Я тут же положил трубку, заранее зная, что Мозес мне может сказать. Но Мозес позвонил не мне, а Машкову. Не могу сказать, о чём они разговаривали, только Машков пришел ко мне с предложением отменить мое решение. От него несло водочным запахом, язык еле ворочался.
- Андрей, лучше уйди к себе от греха подальше! Мне сейчас не до тебя. Я уже тебе всё сказал, повторять не имею желания.
Машков в попробовал покуражиться, тогда я сам вышел из номера, оставив его одного. Я пришел к Новаку:
- Володя, завтра вылета в Аккру не будет. Будем готовиться к перелету домой.
- Понял, как скажете, Вячеслав Семёнович.
Утром после завтрака мы собрались на веранде моего бунгало. Обсуждался только один вопрос. Водитель посигналил нам, мол пора садиться в минибас для следования в аэропорт. Я позвал его рукой. Когда он подошел ко мне, то я предупредил его, что бы он далеко не уходил и ждал команду. Через полчаса начали звонить из аэропорта Кумаси, затем из Аккры позвонил Мозес. Он требовал, что бы мы немедленно ехали в аэропорт на вылет.
- Мистер Мозес, я уже объявил свое решение и изменить его могут только ваши активные действия. Какие именно, вы прекрасно знаете.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:38 | Сообщение # 69 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Катастрофа Ан-24 и её последствия. Провокатор.
Телефон зазвонил опять. Звонил из России мой сын. Он так же работал в нашей авиакомпании. Я очень обрадовался его звонку, но по голосу понял, что дома что - то неладное.
- Па, самолет наш сегодня пропал. Вылетели из Ставрополя в Трабзон и связь пропала!
- Сынок, пропал со связи, это не значит, что с ним что-то случилось.
- Но его уже три часа нет на связи, и никто не знает где он. В Трабзон он должен был прилететь больше часа назад, но его там нет.
- Не переживай раньше времени, возможно подсел куда то на запасной. Так бывает
- Но диспетчера его потеряли. На локаторах засветок от него нет.
- Не паникуй раньше времени. Если что-то произойдет серьезное, об этом будет объявлено официально. Пока что все это в предположениях.
Мы поговорили с сыном о том, как обстоят домашние дела, на том разговор закончился. На душе было муторно. Я сообщил о звонке экипажу. Все начали бурно обсуждать возможные варианты. Сын перезвонил через час. Самолет, вернее его обломки обнаружили недалеко от Черкесска. Все погибли. Сын их всех знал, потому говорил, едва себя сдерживая. Он перечислял всех, кто летел в этом самолете. Это сообщение было как гром среди ясного неба. Ребята разбились на самолете, который мы когда то с таким трудом вырвали из рук Мламбы, на котором долго летал экипаж Ноздрёва в Конго. В этом экипаже были мои коллеги, которых я когда то учил летать, давал допуски, проводил проверки. С командиром мы работали в Джибути, вместе убегали от землетрясения. Теперь их нет! Не укладывалось в голове. Это было похоже на сон. Те проблемы, которые родились в этой маленькой африканской стране, казались ничтожными по сравнению с тем, что произошло у нас на Родине, дома. Весь день всё валилось из рук. Мы обсуждали только эту тему. Когда в очередной раз позвонил Мозес с криками и угрозами, я просто положил трубку и не стал с ним разговаривать. Вечером мы собрались в номере Новака и помянули своих погибших коллег. Память ребят мы почтили долгим молчанием.
На следующий день Мозес прибыл к нам сам. Он приехал на своей машине из Аккры. По лицу его трудно было понять, с чем он к нам пожаловал. В любом случае разговор с ним предстоял не из приятных. Узнав о том, что мы в России потеряли свой экипаж, Мозес выразил нам свои соболезнования, после чего начал требовать, что бы мы возобновили полёты. Он говорил о том, что мы потеряли доверие в лице всей общественности Ганы и что бы восстановить это доверие, надо работать с тройной силой. Спорить на эту тему было бесполезно. Накануне каждый из нас озвучил свое решение. Надо было искать компромисс. Я был готов к реальному компромиссу. Мозес, к сожалению, к этому не стремился. Пока мы с ним перебранивались, к нам подошел Новак и протянул мне листок. Это была телеграмма из Ставрополя. В ней значилось со ссылкой на распоряжение министерства транспорта России, что до особого указания, в связи с катастрофой самолета, все полеты на самолетах Ан- 24 до особого распоряжения прекратить. Провести разовые проверки… и так далее. Значилось, какие проверки необходимо выполнить на самолетах. Я тут же пересказал Мозесу текст полученной телеграммы. Мозес никак не отреагировал на сказанное мною. Он отрешенно посмотрел вдаль, затем возобновил свои причитания на тему, что полеты надо начать немедленно. Все было предельно ясно!
- Мистер Мозес, вы не хотите вдуматься в суть сказанного? Теперь это уже не моя инициатива! Этот вопрос начали регулировать вышестоящие инстанции России. Здесь я уже бессилен сделать что либо, даже если и буду согласен с вами.
Мозес уехал ни с чем. На следующий день мы получили разъяснения по поводу технологии возобновления полетов. Для их возобновления надо было гнать самолет на ремзавод в Россию или же приглашать заводчиков на место работ с оборудованием, которое позволяет провести диагностику вне заводских условий. Это требовало значительных затрат, на которые Мозес вряд ли бы согласился. Но тем не менее я с Мозесом продолжил встречаться и пытался его склонить на принятие разумного решения. У Мозеса решение было только одно – возобновить немедленно полеты. Тему о расходах на прибытие в страну бригады заводчиков он даже и не пытался рассмотреть. Начало сбываться то, что я предсказывал. Администрация гостиницы настоятельно требовало оплату, но ничего не получив, предложила освободить номера. Экипаж держать в Гане не оставалось никакого смысла, их надо было отправлять в Россию. Во всяком случае, проводницу отправить надо было однозначно. Я купил ей билет и сообщил, что бы она на рейсовом самолете улетала в Москву. Ей не хотелось уезжать. Под влиянием Машкова она попыталась устроить демонстрацию протеста, но я без разговора посадил ее в машину и отвез в Аккру в аэропорт.
Я не мог понять, почему так упрямится Мозес, несмотря на все предоставленные ему неопровержимые расчеты и документы? Почему он стал меня подозревать во лжи? Он категорически не верил, что полеты на Ан-24 запрещены решением Министерства транспорта России, а не мною. Позже я случайно выяснил, что все это происходит не без участия Машкова. Желая вытеснить меня из страны, Машков периодически стал Мозесу давать ложную информацию о том, что я его якобы обманываю. Меня утомили ежедневные пьянки Машкова. Не было дня, что бы он не напивался. Наконец терпение мое лопнуло. Ничего не объясняя Машкову, я купил ему билет и отправил домой следом за проводницей. Взамен Машкова я вызвал к себе менеджера нашего отдела Труднева. Мне он здесь был очень нужен. Мозес начал жаловаться на меня во все правоохранительные и правительственные инстанции. Мне надо было делать письменные ответы, а с грамматикой английского языка я был не в ладах. Роман прибыл в Гану в тот же день, когда улетал Машков. Убытие Машкова из страны сняло с меня тяжесть, которая преследовала меня все предыдущие дни. Ездить каждый день из Кумаси в Аккру было неудобно и накладно, поэтому мы с Романом решили перебраться в Аккру, сняв в центре города недорогой отель. Переговоры с Мозесом продолжались, но результатов не было. Я в очередной раз предложил Мозесу отправить в Россию экипаж, что бы уменьшить расходы. Мозес наотрез отказался. Он был уверен в том, что сможет заставить меня возобновить полеты. Благодаря Машкову он продолжал верить в то, что Министерство Транспорта России к остановке полетов не имеет никакого отношения. Он не желал вникнуть в состояние своей финансовой деятельности, и разобраться в расчетах, которые я ему неоднократно пытался показать. Желая заставить меня изменить свое решение, он даже решил использовать услуги "провокатора". Вообще здесь слово "провокатор" может быть и не совсем подойдет. Короче, пригласил он к себе одного местного чернокожего, который неплохо владел русским языком. Мне его представили, как старшего менеджера компании. Он присутствовал при всех наших переговорах и все время молчал. Когда мы выходили покурить, он всегда был с нами и охотно составлял нам компанию. Он никогда не обижался, когда мы переходили на русский язык. Он делал вид, что нас не понимает и занимался чем-то своим. Мы даже не могли себе представит, что он свободно говорит по-русски. Когда мы в разговоре переходили на свой родной язык, то часто говорили о тех вещах, о которых не надо бы знать ему, тем более Мозесу. Мы очень часто удивлялись, когда Мозес проявлял какие-то познания в делах, о которых он и недолжен бы был знать.
Человека этого звали Вольф. Он был чистокровным ганцем, хотя имя его было далеко не из имен, которые дают мальчикам в этой стране. Русский язык он выучил в России, обучаясь в Москве в университете имени Ломоносова. Выдал он себя сам. В один из дней переговоров мы вышли покурить. Вольф был, как всегда вместе с нами. Я предложил ему закурить мою сигарету, а он мне ответил на хорошем русском языке:
- Спасибо, сэр, я Ротманс не курю. Крепкий очень.
Я чуть не проглотил сигарету. Ромка на него смотрел ошалелыми глазами.
- Не волнуйтесь, господа, я не причиню вам вреда!
И он рассказал нам о том, что Мозес пригласил его, знающего русский язык, прослушивать всё, о чем мы говорим, и "сливать" ему необходимую информацию. За эту работу Мозес ему платил. Вольфа вначале увлекла эта игра в разведчиков, затем он начал понимать, что мы совсем не являемся врагами и не имеем ни малейшего желания развалить бизнес авиакомпании. Он какое то время учился и жил в России. Он был хорошо знаком с русскими традициями. Он быстро понял, что мы стараемся направить деятельность руководства компании на правильный и эффективный путь. Об этом наедине он много раз пытался поговорить с Мозесом, но тот и слушать не хотел каких–либо доводов. У него было только одно требование – самолет безоговорочно должен возобновить работы! Не желая найти с нами какое-то компромиссное решение, Мозес всё сильнее наши переговоры заводил в тупик. Понимая бессмысленное упрямства Мозеса, Вольф решил перед нами открыться. С его стороны это было благородно и заслуживало уважения.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:39 | Сообщение # 70 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Гана и ганцы.
У читателя, возможно, сложилось впечатление, что Мозес упрямый и злой человек. К счастью это не так. Вернее, что упрямый, то правда. Несмотря на свой упрямый характер, он был добрым и отзывчивым человеком. Такую характеристику Мозесу я даю без прикрас, хотя был случай, когда он меня он чуть было не упрятал в ганскую тюрьму. Его поступок я расцениваю, как неумение грамотно анализировать сложные ситуации, поэтому по сей день не держу на него обиды. Он все делал не от большого ума и, как выяснилось позже, под влиянием извращенных информаций, которыми продолжал его снабжать Машков, названивая периодически из России. Машков не терял надежды, что этим самым ему удастся переломить все мои решения и найдется способ депортировать меня из страны. Мозес был коренным ганцем и этим многое сказано. В этой стране люди от природы очень мягкие и вежливые. Одновременно они очень ранимые, когда их кто-то обманывает. В стране считается плохим тоном, когда люди скандалят, обижают друг друга, или показывают окружающим свое плохое настроение. У ганцев всегда на лице улыбка. Работать кулаками вообще считается верхом невежливости и хамства. Часто можно видеть, когда двое о чем-то спорят. Если бы это было в России, то в итоге не миновать мордобития. Не дай бог в Гане кто-то позволит себе ударить соперника! Он немедленно попадет в немилость к своим друзьям, знакомым и родственникам. Его перестанут просто уважать.
Мы с Ромкой обратили внимание, что в стране ведется пропаганда здорового образа жизни. Все занимаются спортом, редко кто курит. Нам, курящим, было стыдно открыто курить, поэтому мы это делали без излишней демонстрации. Глядя на ганцев, мы так же стали бегать по утрам, купили велотренажер, который помогал нам кроме всего прочего успокаивать нервы. Все наши бурные споры с Мозесом никогда не заканчивались взаимными оскорблениями. Они были просто громкими и безрезультатными. Отсутствие логики и упрямство Мозеса слабо сочеталось с его добротой. Мне было просто его жаль.
Нам бог дал крылья
Арест.
Оставлять в Кумаси экипаж я уже не мог, потому что администрация отеля категорично предложила нам освободить номера. Мозес в свою очередь категорически игнорировал выполнять свою обязанность по оплате услуг за проживание экипажа. Об отправке экипажа в Россию он и слушать не хотел. Вскоре мы получили счета за стоянку самолета, его аэронавигационное обслуживание, за топливо. На Мозеса это так же никак не подействовало. Оплачивать счета он не собирался. Мы оказались в замкнутом круге!
Я принял решение экипаж отправить, не предупреждая об этом Мозеса. Купив экипажу билеты до Москвы, мы забрали их из Кумаси в Акру, сняв для них комнаты в той же гостинице, где мы проживали. Самолёт в Москву летал только из Аккры. Из Кумаси такого рейса не было. Экипаж в этой гостинице должен был переночевать, а утром я их планировал отвезти в международный аэропорт. Командира экипажа Новака я попросил не пользоваться услугами своего водителя для переезда из Кумаси в Аккру, что бы информация об их отъезде не просочилась и не дошла до Мозеса. Однако Новак меня не послушал, и они всем экипажем прибыли в Аккру на минибасе авиакомпании, ссылаясь на то, что в такси некуда было погрузить свои личные вещи. Мне это совершенно не обрадовало, но дело уже было сделано. Было бы полбеды, если бы экипаж сообщил водителю, что они только меняют отель из-за сложившихся обстоятельств. Водитель знал, ято экипаж из гостиницы в Кумаси должны выселить. Но по простоте души, не думая о последствиях, они выложили водителю, куда будет лежать их дальнейший путь. Водитель, может быть, и не сообщил бы Мозесу, что привез в Аккру экипаж, но после того, как он освободился, решил навестить сына Мозеса, с которым они дружили. Естественно, неожиданное прибытие водителя к Мозесу домой, раскрыло перед ним все карты. Он начал действовать.
Утром следующего дня мы стояли на балконе своего номера с Романом и курили в ожидании, пока экипаж позавтракает в ресторане. Вдруг мы увидели, что к входу в отель подкатил старенький коделак Мозеса, из которого вышел сам Мозес и еще двое молодых накачанных чернокожих парней, одетых в джинсы и майки с коротким рукавом. Они быстрым шагом направились в наш отель. Стало ясно, что их приезд сюда неслучаен, и вероятнее всего они прибыли по нашу душу. Мы с Романом затушили сигареты и быстро направились к входу, куда только что проследовал Мозес со своими спутниками. Они уже были в холле отеля. Мозес, увидев нас, указал парням спортивного телосложения на меня
- Это мистер Седых.
Ни слова не говоря, накачанные парни подошли ко мне и заломили мне за спину руки.
- Вы арестованы по подозрению во вредительстве национальным интересам Ганы, - сообщил один из них.
- Ого! даже так?! Хорошо хоть одну политику пытаетесь пришить! Если бы уголовщину или наркотики, было бы страшнее! - пытался пошутить я.- Не крутите мне пожалуйста руки, я никуда не собираюсь бежать и позвольте воспользоваться телефоном. Надеюсь, что меня не лишили такого права?
Они освободили мои руки, но путь к телефонному аппарату преградил один из них.
- Ром, - обратился я к Трудневу, - звони в Российское посольство, срочно! Ты видишь, что мне не дают это сделать!
Мозес протянул мне бумажку. Я посмотрел. Это было Постановление какой-то юридической инстанции, типа нашей прокуратуры, о моем задержании и изоляции до вынесения решения в суде. Я значился в этом документе, как подозреваемый по делу о вредительстве национальным интересам Ганы. Накачанные молодцы оказались ни кем иным, как судебными приставами, выполняющими решение юридического органа. Во, как далеко зашел Мозес!!! Неужели решил силой заставит меня приступить к полетам?
В это время по лестнице с чемоданами спускался экипаж Новака. Приставы их остановили и предложили поставить чемоданы на пол. До времени вылета самолета в Россию оставалось два часа, поэтому уже была необходимость поторапливаться. Я обратился к приставам с просьбой, чтобы они не задерживали экипаж, иначе они могут опоздать. Это Мозеса взбесило:
- Никуда они не полетят! Они будут здесь! Пусть разворачиваются и идут к себе в номер!
- Мистер Мозес, насколько я понял из содержания, предъявленного вами Постановления, в нём значится только моя фамилия. Фамилий членов экипажа я не видел.
Мозес заметно занервничал.
- Не имеет значения! Они все равно никуда не поедут.
- Без проблем, мистер Мозес! Оплатите сегодня же им проживание, питание и зарплату. Постарайтесь это сделаеть сейчас и немедленно!
Мозес посмотрел на меня бычьим взглядом, ничего не ответив. Я обратился к приставу:
- Сэр, посмотрите внимательно на Постановление и отпустите экипаж. Им надо в аэропорт.
Пристав взял у Мозеса документ, и они со своим напарником стали его внимательно изучать. Затем возвратили постановление Мозесу:
- Мистер Мозес, мы не имеем права задерживать остальных. Мы обязаны их отпустить.
Пристав посмотрел в сторону Новака:
- Вы свободны!
Затем пристав посмотрел в сторону Романа, который безрезультатно пытался дозвониться в посольство по телефону:
- Вы тоже свободны!
Мозес пытался закрыть дорогу экипажу, но пристав что-то ему сказал и он скис, пропустив ребят к выходу. Я пожелал экипажу Новака счастливого пути, и они удалились.
Наконец Ромке удалось дозвониться до посольства. Он что-то долго объяснял, затем положив трубку, сказал:
- Сейчас консул должен подъехать.
- Нам не надо ждать консула, поехали! –начал было командовать Мозес
- Никуда я не поеду, пока здесь не будет посла или консула! - твердо сказал я.
Мозес что-то пошептал приставам, и они попытались применить ко мне силу. Началась возня. Ромка принялся помогать мне. Назревал конфликт, который мог перерасти в серьезное побоище. Один из приставов проявил благоразумие
- Хватит!!! –закричал он, - будем ждать консула! Мистер Мозес, вы тоже сядьте в кресло и успокойтесь! Речь идет об иностранце. Мы вынуждены подчиниться его воле и дождаться полномочного представителя российского посольства. В постановлении не указано время, кода мы должны привести его в суд. Проявим благоразумие и будем ждать.
Я с благодарностью посмотрел на этого разумного человека. Мне не было страшно, что меня куда-то повезут, а затем осудят. Я не хотел уезжать без консула, потому что потом моё местонахождения могло оказаться тайной за семью замками . Несмотря на благосклонное решение пристава, я сказал Ромке на русском языке, что бы нас не могли понять:
-Ром, если вдруг они не дождутся нашего консула и примут решение меня увезти, проследуй за нами и посмотри, куда мы приедем.
- Господа, извольте говорить на английском языке! Мы обязаны знать, о чем идет речь. Иначе я вас вынужден буду, друг от друга изолировать!– требовательно произнес пристав.
- Извините, сэр, ответил за меня Ромка.
Консул подъехал в отель минут через сорок. Это был молодой человек лет тридцати, невысокого роста, хорошего атлетического телосложения. Он поздоровался со всеми за руку и представился.
- В чем проблема?, - обратился он к Мозесу.
Тот, торопясь, начал рассказывать ему о том, как я "пытаюсь развалить" его бизнес. Он говорил быстро, боясь, что его могут перебить. Но никто из присутствующих не собирался это делать.
Консул взял в руки Постановление и несколько минут его изучал, затем обратился ко мне.
- У вас паспорт с собою?
Я протянул ему российский паспорт. Ознакомившись с ним, Скворцов спросил:
- Вас Вячеслав Семенович звать?
- Совершенно верно.
- Вячеслав Семенович, вам придется проследовать с этими ребятами в суд. Я поеду с вами. Вы мне по пути расскажите, что произошло и как вы попали в немилость к господину Мозесу, которого, кстати, я знаю давно. - Сопротивляться бесполезно, поэтому надо подчиниться. Будем надеяться, что ваш вопрос можно будет урегулировать.
Паспорт он оставил у себя. На мой вопросительный взгляд он ответил:
-Так будет надежнее. Пусть пока будет у меня.
- Спорить не смею. Поедем!
Скворцов попросил приставов, что бы я поехал в суд на его машине, и что он гарантирует, что я никуда не убегу. Они переглянулись, но согласились. Консул, это величина! Не доверять ему не было оснований. Сотовые телефоны только что стали появляться в нашей жизни. Владели ими единицы, поэтому на них смотрели с некоторой завистью. У Скворцова такой телефон был. Из машины он кому то позвонил и попросил выйти из дома для разговора. На одной из улиц мы увидели одиноко стоящего мужчину. Он нас уже ждал. Очевидно, что это был тот человек, которому недавно звонил Скворцов.
-Здравствуйте, меня звать Фарид, - представился он на русском языке почти без акцента.
Я с удивлением для самого себя заметил, что в этой стране многие говорят по-русски.
- Садись, Фарид в машину. По пути введу тебя в курс дела.
Фарид не заставил себя долго ждать и уселся со мною на заднем сидении. Скворцов вкратце рассказал о случившемся, подытожив:
-Сейчас мы направляемся в суд, и нам, Фарид, нужна твоя помощь.
- Что я должен сделать?
- Ты же адвокат, Фарид! Вячеславу как раз нужен адвокат. Я уже изложил тебе суть проблемы.
Фарид попросил меня в подробностях рассказать, в чем заключается эта самая проблема, по которой меня должен заслушать национальный суд Ганы. Я все ему подробно рассказал.
- Хорошо. Я готов оказывать поддержку.
В общем-то хорошего ничего не было, но я не стал ничего комментировать.
Фарид учился в середине восьмидесятых годов в Киеве, поэтому мог неплохо говорить на русском языке. Мозес с приставами уже были на месте и ждали нас.
Мы все толкались в тесном коридоре в ожидании чего то. Фарид нас покинул сразу же после приезда, взяв у Скворцова Постановление и мой паспорт. Его не было минут тридцать. Затем он появился и поманил пальцем Скворцова. Они о чем-то долго шептались, затем обратились ко мне:
- Мистер Седых, есть три пути. Первый: вас могут освободить по залог семьдесят тысяч долларов. Тогда вы ничем не будете обязаны Мозесу и можете продолжать отстаивать свои взгляды до решения суда. Второй: Мистер Скворцов может взять вас на поруки, но для этого Мозес должен забрать заявление. Чтобы он его забрал, вы должны пообещать ему, что будете изо всех сил думать, как возобновить полеты. Третий: вас осудят на какой-то срок, и вы этот срок проведете в ганской тюрьме.
- Какой срок мне грозит?
- Если судьи поверят, что вы действительно хотите нанести ущерб интересам страны, то этот срок будет немаленький. Но всё это время вы можете доказывать свою правоту, и если докажете, вас могут выпустить досрочно.
Глупо было спрашивать, что будет, если не докажу. Вариант тюремного заключения меня, разумеется, не устраивал. Оплатить залог в семьдесят тысяч долларов я так же не имел возможности, поэтому вариант со взятием меня на поруки был наиболее реальным. Согласится ли Мозес? Если ему говорить правду, то она его не устроит, и он не заберет заявление. Даже если я сам изменю свое решение, разрешить мне полеты теперь не позволит Министерство транспорта России. Соврать, пообещав… Не лучший вариант, но позволит мне выиграть немного времени для принятия других решений.
Мозес стоял в сторонке один, и о чём то думал. Я, Скворцов и Фарид подошли к нему,.
- Мистер Мозес,- начал Скворцов, - мистер Седых хочет сделать заявление. Вы готовы его выслушать?
- Да.
- Не угодно ли вам будет пройти с нами в кафе? Оно расположено здесь на втором этаже.
Мы и Мозес прошли в кафе. Расположившись за столиками, мы попросили, что бы нам принесли черный кофе. Мозес вопрошающе посмотрел на меня.
- Мистер Мозес, - сказал я, - хочу вам принести свои извинения, за то, что вам приходится переживать из–за тех разногласий, которые возникли между нами.
У Мозеса поднялись к верху брови. Он никак не ожидал такого начала разговора. Я продолжил:
- Поверьте, я никогда не хотел вас обидеть. Ни в самом начале нашего знакомства, ни сейчас. Просто сложились так обстоятельства, что я вынужден подчиниться им, этим обстоятельствам. Не многое зависит от меня. Кое-что зависит и от вас. Я вижу, каково у вас огромное желание возобновить полеты. Поверьте, мне тоже очень хотелось бы это сделать. Мне очень понравилась ваша страна, ваши люди. Ради этого я готов на всё. Но сделать это немедленно и сейчас, невозможно. Нужно какое-то время, что бы разобраться в наших желаниях, сопоставив с нашими возможностями. Я готов, отбросив все амбиции, внимательно и еще раз изучить возможность возобновления полётов. Дайте мне для этого немного времени. Не думаю, что находясь в тюрьме, я смогу решать вопросы, которые могут удовлетворить вас относительно хорошими результатами. Я это могу делать, только находясь на свободе. Но для того, чтобы меня не изолировали, вы должны забрать заявление.
Мозес смотрел на меня широко открытыми глазами и думал. Он никак не ожидал от меня услышать подобную речь. Он смотрел на меня, и мне казалось, что он пустит слезу. Он все время кивал головой, соглашаясь со мной. Возможно, он стал прозревать, во что верилось с трудом. Но как бы там ни было, я его своими словами задел.
- Хорошо, мистер, Седых. Я заберу свое заявление, но только пообещайте мне, что вы не уедете из страны следом за экипажем. Немедленно возвратите экипаж и начинайте принимать все меры для того, чтобы Голден Аир Вейс успешно работала.
- Я все могу пообещать, кроме возврата экипажа. Очевидно, они уже улетели ещё три часа назад. Если я буду думать, как возобновить работы, значит я буду думать, какой экипаж здесь будет работать, и как скоро это произойдет. Покинуть вашу страну я так же не могу, до тех пор, пока самолет находится здесь, даже, если вы меня здесь не будете удерживать насильно. Поэтому все ваши хлопоты с моим арестом абсолютно напрасны. Кроме того, мистер Скворцов обещал взять меня на поруки, стало быть, он будет контролировать все мои действия в вашей стране.
Скворцов закивал головой и произнес несколько реплик, которые окончательно убедили Мозеса забрать свое заявление.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:39 | Сообщение # 71 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Разногласия продолжаются. Интересное предложение.
Скворцов паспорт мне не отдал. Очевидно он так же побаивался, что, имея паспорт, я могу покинуть страну.
- Пусть он будет пока у меня в посольстве в сейфе, - сказал он,- так надежнее!
Спорить я не стал, хотя особой надежности в этом не видел. У меня должен был быть документ, подтверждающий мою личность. У меня кроме паспорта всегда было с собою пилотское свидетельство международного образца, поэтому я не стал сопротивляться. К тому же я действительно никуда не собирался убегать. Было бы смешно бросить самолет, начхав на всё остальное.
Мы с Ромкой не стали оставаться в гостинице, в которой меня арестовали. В этот же вечер мы перебрались в гостиницу Pearl, которая находилась буквально за забором Российского посольства. Если бы Мозес предпринял еще одну попытку с моим или нашим арестом, то за помощью наших дипломатов далеко ходить было бы не надо. Несколько дней мы обдумывали наши дальнейшие действия, созванивались с Россией. В департаменте воздушного транспорта нам сказали однозначно, что полеты без диагностики самолета на заводе или с помощью выездной бригады начинать НЕЛЬЗЯ! Яснее ясного! В убыток продолжать работать я так же не имел ни малейшего желания. На третий день я позвонил Мозесу и напросился на встречу. Всем нутром я чувствовал, что наша встреча ничего нового не принесет. Так оно и вышло. После нескольких часов бесполезных переговоров мы вернулись в гостиницу. Я позвонил Скворцову и попросил его со мною поговорить. Он пригласил меня на следующий день в Посольство. На встрече присутствовал не только он, но и военный атташе Рубан. Несколько раз к нам заглядывал сам посол, но долго с нами не задерживался, ссылаясь на неотложные дела. Я со всеми подробностями рассказал им историю нашего прилета в Гану и всё, что с ней связано. После моего рассказа все несколько минут молчали:
- Да, Машков нам знаком. Знаем так же про его любовь к спиртному. С тех пор, как самолет прилетел в Гану, прошло довольно много времени. Но ни Машков, ни вы не удостоили нас своим вниманием. Вы же знаете, что существует определенный этикет. Каждый человек, или любая организация, прибывающая для работ в чужую страну, должны отметиться прежде всего в посольстве. Тогда мы без проблем оказываем необходимую помощь. Машкову очевидно некогда это было сделать за пьянками. Вы здесь уже почти месяц, и только ваш арест заставил вас с нами познакомится. Как то это все неправильно!
- Каюсь, стыдно. Но у меня были смягчающие обстоятельства. Я столкнулся с такой рутиной проблем, что даже не подумал о том, что Машков вас не поставил в известность.
- Ну ладно, проехали. Что вы дальше намерены предпринимать, Вячеслав Семенович?
- Первое, что я хочу сделать, попросить у вас свой паспорт. Я никуда не собираюсь убегать, а без паспорта сами понимаете… Если бы я знал, что мне надо делать дальше, то не пришел бы к вам за советом. После суда я уже встречался с Мозесом. Позиция его неизменна. А раз так, то надо готовиться к повторному аресту.
Мы еще долго обсуждали наши отношения с Мозесом. Но ни у дипломатов, ни у меня толковых решений не появилось.
Сидеть без дела в гостинице было сложно. Говорить о том, что мы сто раз уже обсудили, не хотелось. Днём мы Ромкой прогуливались пешком по городу, преодолевая жару, вечером шли в ресторан АКВАРИУС, пили пиво, играли в бильярд, как правило, до утра. Иногда для снятия стресса посещали ночной клуб МАКУМБА, где в ритме громкой музыки танцевали до изнеможения с местной молодежью. Домой приходили в рубашках, которые можно было выжимать. В Аквариусе мы познакомились с замечательным человеком, Швецовым Владимиром, который в последствии частенько составлял нам компании, откровенно сочувствуя нашим проблемам. В Гане он работал давно, около пяти лет. По специальности он геолог, родом из Архангельска. В Гане он работал с канадской экспедицией по поиску золотых залежей. Жил он в Аккре вместе с семьей в вилле, которую ему снимали канадские золотодобытчики. Видя наше сложное положение, он предложил свои услуги по вывозу меня из страны в соседнюю Того в багажнике своего автомобиля.
- Володя, спасибо. Твое предложение меня трогает. Его я могу рассматривать, когда положение у меня будет совсем безвыходным. Пока буду пытаться находиться здесь и спасать самолет.
Еще через два дня к нам в отель пришли двое, адвокат Фарид и вместе с ним Вольф, который так долго скрывал знание русского языка. Они оба пришли по поручению Мозеса. Точнее поручение получил Вольф, который прихватил с собою Фарида. Они друг друга знали давно, еще со времен, когда учились в СССР, хотя и в разных городах. У них частенько совпадали даты студенческих отпусков, и они летали в одном самолете. Они пришли ко мне по поручению Мозеса, сделать предложение. Меня это несколько удивило. Столько времени не было никаких предложений, кроме упрямого требования о возобновлении полетов, а тут на тебе!
Предложение Мозеса было ошеломляющим! Мне даже показалось, что это шутка, но потом я стал понимать, почему Мозес решился на такой шаг. Суть предложения заключалась в том, что меня хотели назначить генеральным директором авиакомпании Голден Аир Вейс (???).
- Чем же я так понравился Мозесу, что он мне решил предложить столь ответственный пост?
Ларчик открывался просто. Мозес наконец стал понимать, что одними страшилками проблему сдвинуть с мертвой точки невозможно. Если меня назначить генеральным директором, то я вынужден буду сам решать проблему жизнедеятельности компании. Ну Мозес даёт!!! Фарид подытожил предложение Мозеса:
-Мистер Седых, вам надо соглашаться. Дело в том, что Мозес просто так от вас не отстанет. Если вы откажетесь, он найдет способ, что бы спрятать вас за решетку. Он на вид только прост. За ним стоят очень большие люди, которые вложили в эту компанию свои деньги. Если произойдет развал этой компании, то они потребуют с Мозеса своё обратно. Если даже он продаст все свое имущество, то ему не хватит рассчитаться с долгами. Вот поэтому он рвёт и мечет. Только пути сохранения он выбирает необдуманно, вот поэтому вы с ним и конфликтуете.
Мне на какое-то время стало жалко этого заблудшего человека.
- Если за Мозесом стоят такие крутые, то почему же они Мозесу не укажут на его ошибки? Ведь его ошибки очень серьезные. Если он их не будет пытаться исправить, то их деньги так или иначе "сгорят".
- Вся беда в том, что Мозес не пытается показать им истинное положение дел, а во всех смертных грехах винит вас. Вы кто? Иностранец! Кто Мозес? Их сват, брат, кум. Его двоюродный брат Кофи Аннан. Надеюсь, вам известно это имя? Генеральный Секретарь ООН. Министр финансов кем доводится Мозесу? Зятем. Еще есть несколько высокопоставленных лиц, которые ему покровительствуют. Поэтому, мистер Седых, серьезно подумайте над предложением Мозеса. Для вас это может быть лучшим выходом из положения.
- Предложение серьезное. Надо подумать. Передайте мистеру Мозесу, что если его предложение ни пиар, то ответ я ему дам завтра, самое позднее послезавтра.
Фарид и Вольф ушли, а мы с Ромкой еще долго обсуждали предложение Мозеса. Что он задумал? Серьезно ли это? На шутку похоже не было. Что касается серьезности, то время покажет. Я думаю, что парламентариев присылать ради шутки тоже не резон. Какой у меня выход? Отказаться? Значит в ближайшее время идти в суд, потому что компромиссного решения Мозес искать не будет. Согласиться? Значит надо напрячься и начать работать, преодолев противостояние относительно повышения тарифа, или найти какой то другой способ, что бы зарабатывать деньги для авиакомпании, что бы её деятельность была хотя бы не положительной, но нулевой. Я позвонил в Россию Головину и рассказал о моём положении и о том, что меня хотят видеть генеральным директором. Согласиться я могу только вынужденно, что бы разгрузить тяжесть наших отношений с Мозесом. Кроме того, свое согласие я могу дать при условии, что Головин не будет против, так как при всём при том, я являюсь работником российской компании. Головин предложил мне действовать по своему усмотрению, и это было правильно. Что он мог видеть, находясь в России? К тому же у него своих проблем было выше крыши. В это время дома шел откровенный захват авиакомпании, к которому подключились не только те, кто желал скорейшего её развала, но и влиятельные особы из верховных органов краевой власти с привлечением силовых структур. Из разговора с Головиным я понял, что он полностью полагается на меня и верит в то, что я самостоятельно смогу преодолеть все свои трудности. Ну что ж, это было значительно лучше, нежели бы он, опекая меня, ограничил свободу моих решений. Я пообещал Головину, что буду постоянно его информировать, как будут развиваться события, предупредив его так же о том, что дома, очевидно, окажусь не скоро.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:40 | Сообщение # 72 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Назначение на должность.
Взвесив все "За" и "Против" я склонился к тому, что дам согласие возглавить Голден Аир Вейс. Другого пути у меня просто не было. О своем решении я проинформировал Мозеса. Тот выразил свой восторг какими-то непонятными восклицаниями. Через несколько дней мою кандидатуру утвердили на Совете директоров, на который я прибыл вместе с Мозесом. Председателем Совета директоров был мистер Мафу, к которому я раньше неоднократно пытался прорваться для разговора, но он, ссылаясь на то, что все вопросы решает Мозес, ловко уходил от встреч. Сегодня мистер Мафу и еще трое высокопоставленных лиц, члены совета директоров, заслушивали Мозеса и меня. Мозес в нескольких словах доложил обо мне и о том, что я дал согласие руководить авиакомпанией Голден Аир Вейс, затем меня попросили, что бы я рассказал о себе и о своих планах, которые смогут компанию вывести из прорыва. Я уже был готов к этому разговору. Я знал, каким способом можно сделать деятельность компании рентабельной, но для этого нужна помощь совета директоров. Все внимательно слушали мою речь, что-то записывали, и в знак согласия кивали головами. Я сделал акцент на то, что выполнение полетов только на маршруте Кумаси – Аккра никаких результатов не даст, если не увеличить тариф. Но увеличить тариф уже не удастся, потому что конкурирующая авиакомпания Аир Линк приступила к полетам из Аккры в Кусмаси и обратно. Поверить в то, что они увеличат вместе с нами тариф, было бы глупо. Основные маршруты этой авиакомпании были за пределы Ганы. Рейс из Аккры в Кумаси для них был иммиджевым и они не стремились сделать его прибыльным, потому что все расходы по нему компенсировались за счет международных полетов. К тому же они были бы не прочь "раздавить" Голден Аир Вейс, так как она для них могла составить серьезную конкуренцию. Я предложил Совету директоров оказать нам всяческое содействие в получении сертификата на международные полеты. Мы с Ромкой уже предварительно изучили спрос на полеты в Абиджан, столицу Кот Д"Ивуар, а так же Фритаун, столицу Сьерра – Леоне. Можно было бы так же рассматривать возможность выполнения полетов в соседние Гвинею и Либерию. Кроме полетов на самолетах Ан- 24, я готов был изыскать в Гане работы для наших вертолетов Ми 17 и Ка26. Я не упустил возможность сообщить членам Совета о том, что за последние дни получено много счетов от топливозаправочных компаний, компаний по аэронавигационному обслуживанию, от администрации отеля в Кумаси и других. Эти счета необходимо в срочном порядке оплатить, иначе возобновление работ окажется невозможным. И самым главным я назвал проблему с самолетом. До начала заседания я запасся копиями предписывающих документов Министерства Транспорта России, Департамента воздушного транспорта и СААК, где значилось о необходимой диагностики самолета, с которыми ознакомил членов Совета. Без этого говорить о начале полетов не было никакого смысла. Для выполнение этих работ требовались значительные денежные средства. Насколько я понимал, этих средств на счету Голден Аир Вейс не было. Значит требовались инвестиции. Инвестировать деятельность авиакомпании могли в настоящий момент только члены Совета директоров. Это моё заявление им явно не понравилось. Мафу задал мне вопрос:
- А владелец самолета не может ли оплатить все затраты по счетам?
- Во–первых, владелец самолета не имеет в вашей компании ни одного процента акций. Он предоставил самолеты в аренду и надеется от этой аренды получить какие-то денежные средства. Предоставьте ему часть своих , возможно у него и появится интерес. Во-вторых, долги были сделаны в результате неумелого хозяйствования, пусть меня простит мистер Мозес, это в его адрес. В-третьих, без погашения долгов мы стартовать просто не сможем. Нам это не даст сделать ни аэропорт, ни топливозаправщики, ни служба движения.
Члены совета засуетились и начали между собой о чем-то переговариваться, затем Мафу сообщил
- Мистер Седых. Пусть вас этот вопрос не волнует. Я беру на себя проблему урегулирования старых долгов. Что касается самолета, то есть предложение этот вопрос обсудить в рабочем порядке. Вопрос предоставления или продажи части акций Голден Аир Вейс для вашей компании мы в скором будущем, возможно, сможем рассмотреть
- Хорошо, надеюсь. Однако я должен сделать заявление!
Все переглянулись, ожидая от меня услышать что-то необычное.
- Дело в том, что мне компанию надо будет возрождать с нуля, то есть с самого начала. Став генеральным директором, я становлюсь ответственным за все упущения, которые были рождены не мною и до меня. Я верю, мистер Мафу, в то, что вы сможете урегулировать долговые проблемы, хочу верить в то, что мы найдем наконец решение по самолету, но исходя из фактического состояния Голден Аир Вейс, для этого потребуется немало времени. Мне совсем не хотелось в будущем, как говорят у нас в России, быть "козлом отпущения" за грехи моих предшественников. Поэтому, соглашаясь на столь ответственную должность, я прошу разделить историю авиакомпании на две части: "До того как" и "После того как". Я не имею ни малейшего желания в будущем отвечать перед вами за то, что было сделано до меня. Я понимаю, что смена персонала, руководителей в любом предприятии не освобождает само предприятие от ответственности перед своими партнерами. Я вынужден буду рано или поздно выполнить обязательства перед всеми теми, с кем работала до меня Голден Аир Вейс. Вы спросите меня, как я представляю это разделение? Очень просто. Все, что было до меня, отложить в архив по названием " Прошлое компании и её долги", которые мы будем погашать по мере возможности, убедив партнеров в необходимости рассрочки кредита. Всё, что будет в компании после, то есть в будущем, должно начаться с цифры "нуль". Если к этому подойти по-другому я, заступив в должность, автоматически становлюсь виноватым за то, что здесь до меня натворили.
Мое заявление вызвало некоторое замешательство среди членов Совета. В его обсуждении приняли участие все. Особо ярым противником делить историю компании на две части был Мозес. Он произнес длинную речь, в которой, по его мнению, я заблуждаюсь и не проявляю дальновидности. Слова его были понятны не только мне, но и всем присутствующим. Не поставь я таким образом вопрос, Мозес выходил бы сухим из воды, переложив на меня весь груз своей ответственности. А при таком раскладе его проблемы всегда останутся при нём.
Выслушав всех, Мафу обратился ко мне:
- Мистер Седых, то, что вы просите в своем заявлении, в общем-то реально, хотя не совсем правильно. Компания, это механизм. Люди приходят и уходят, а компания живет. Я прекрасно вас понимаю и думаю, что ваше заявление поддержат. Мы сегодня здесь говорили о многом, но так и не услышали от вас конкретный ответ. В связи с этим позвольте задать вам прямой вопрос. Вы принимаете предложение стать генеральным директором Голден Аир Вейс и руководить ею или нет?
- Мне показалось, что я ответил на этот вопрос. Нам бог дал крылья и они нужны для того, что бы летать. Да, я согласен, ног только при тех условиях, о которых я сообщил вам в своем заявлении.
Нам бог дал крылья
Авиакомпания «Голден аир Вейс».
Процедура и формальности моего оформления заняли три дня. Гана страна маленькая и обо всех громких событиях вести разносятся довольно быстро. Известие о том, что директором, известной уже к этому времени в стране авиакомпании, будет белокожий, разнеслась быстро. Все досужие журналисты разнесли эту весть через СМИ. Они даже умудрились где то и как то достать мою фотографию, которая красовалась на всех первых страницах ганских газет. Для меня это, не скрою, было лестным событием, но одновременно не очень хотелось такой бурной огласки. К тому же, как я позже выяснил, что журналистам идею подбросил Мозес, что бы усилить мою ответственность в будущем. "Вот козёл! Думает, что таким способом удержит меня! Я и сам не собираюсь никуда бежать! Меня здесь держит не только самолёт. Мое назначение придало какой то азарт и желание поработать . Страна мне нравится, люди в ней замечательные, условия для работы имеются. Может быть когда-то и тебя, Мозес, смогу переломить!" – отреагировал я на журналистскую шумиху вокруг меня.
Как я и предполагал, оплачивать долги, решать вопрос с диагностикой самолета никто не собирался, точнее финансировать эти программы. Все обещания Мафу оказались пустыми словами. Но коль я взялся за это дело, необходимо было действовать. На скорый ввод в строй самолета надеяться не приходилось. Денег на счету компании не было, а без них возобновить бизнес было абсолютно не реально. Мафу тянул время с оформлением для меня права пользоваться счётом авиакомпании. Собственно говоря, на счету денег не было, но такое право всё-таки позволило бы мне решать в банке вопрос с кредитом. Прежде чем получить это право мне не однократно пришлось встречаться с Мозесом и Мафу. У меня создалось впечатление, что они этот вопрос решать не хотят. Об этом я открыто заявил Мафу. Прошло немало времени, пока с большими потугами я добился права подписи в Стандарт Чартер Банке. Боясь от меня каких либо непредвиденных выпадов, мою подпись в банке сделали действительной только при условии, что рядом будет стоять подпись Мозеса. Я тут же настоял, что и Мозес без моей подписи так же не имеет права пользоваться счетом. Особой радости у Мозеса это не вызвало, но тем не менее это было утверждено.
С первых же дней я стал обивать пороги банка в надежде получить кредит. Мне никто не отказывал, но и не спешили решать вопрос. Все время намекали на какое-то потерянное доверие, которое я должен был перед кем-то восстановить. Меня это начало сильно раздражать, и я перед Мафу остро поставил вопрос: или он помогает мне в получении кредита, или же сам финансирует нашу программу. Вначале Мафу усиленно пытался убедить меня в том, что деньги надо просить не у него и не в банке, а у себя дома в России. Меня это взорвало, и Мафу понял, что я могу все бросить. Это было не в его интересах. Мне пришлось в очередной раз напомнить, что наша авиакомпания в России не является акционером Голден Аир Вейс, поэтому вопрос финансирования с её стороны в настоящий момент неуместен.
Наконец для получения кредита Мафу подключил нужных людей, и на нашем счету уже через три дня лежала необходимая сумма. Мозес в тот же день подошел ко мне с требованием снять со счета довольно крупную сумму для зарплаты персонала. Без моей параллельной подписи ему деньги в банке не давали. Я был удивлен, что уже четыре месяца подряд он не оплачивает своему персоналу, численность которого я уже говорил, превышала все разумные нормы. Про улетевший экипаж Новака Мозес даже не вспомнил. Он " забыл", что экипажу тоже необходимо производить необходимые оплаты. Когда я ему об этом напомнил, то мне показалось, что он ничего и не услышал.
-Мистер Мозес, этот кредит получен не для того, что бы мы его раздали на зарплату. Зарплату персоналу вы должны были заплатить давно, ещё до моего назначения. Начнём работать, начнём зарабатывать, вот тогда и будем оплачивать. И прошу вас эту тему больше не затрагивать. Кредитные деньги пойдут только на программу полетов.
Мозесу это не понравилось. Он еще долго бухтел, затем пошел к Мафу, на что тот ему ответил, что я абсолютно прав и это вопрос в дальнейшем обсуждать нет необходимости.
Я решил для пробы своих идей выставить другой самолет. Дома свободных бортов не оказалось. Я связался с Бассамом. У него к этому времени работало уже три наших самолета, прошедшие тестовый контроль пригодности к полетам после катастрофы. Он охотно согласился один самолет отдать мне. Кроме того кредитных денег явно было недостаточно. Я попросил разрешение у Головина взять небольшую сумму в Транс Аир Конго. Он мне разрешил, и я вылетел в Браззавиль. Прямого рейса в Браззавиль не было, пришлось добирался через Абиджан. Я был очень удивлен, когда увидел в офисе у Бассама мадам Бакали. Учитывая её честность и проявленную храбрость по спасению денег авиакомпании, Бассам взял Бакали обратно на работу к себе, не забыв при этом о её поощрении. Экипажи после войны уже не базировались в Браззавиле. Для них была снята вилла в Поинт Нуаре. Основной офис Транс Аир Конго так же находился в Поинт Нуаре, в Браззавиле оставался его филиал. В Конго я был всего два дня. С первым же попутным самолетом я улетел обратно в Абиджан, затем в Аккру. Получив у Бассама нужную сумму денежных средств и гарантии на самолет, я вернулся в Гану.
Вскоре самолет прибыл в Кумаси. Экипаж я не стал расселять в той гостинице, в которой жили ранее. На это было две причины. Во–первых, Мафу так и не решил вопрос с администрацией гостиницы о долгах, во–вторых, я нашел более дешевое, притом более комфортное жилье. Это была двухэтажная вилла со всеми удобствами. В ней все члены экипажа расселились каждый в отдельной комнате. Виллу окружал в прямом смысле цветущий сад. Множество цветов, красивых кустарников, тропических деревьев и лиан и три огромных баобаба. Рядом с виллой не было дорог, поэтому было очень тихо и уютно. Уют этот дополняло разноголосое пение птиц, которые соревновались в исполнении между собой. Хозяин виллы, зная о наших долгах перед отелем, попросил производить оплату за месяц вперед.
Мафу свое обещание решить вопрос с аэропортовыми долгами и топливозаправочными компаниями выполнил наполовину. Он не стал оплачивать имеющиеся долги, но договорился о том, что эти долги будут погашены в течение какого-то времени. По этому поводу меня пригласили в министерство транспорта, где хотели заставить подписать график погашения долгов. Я не знаю, кто его составлял, только выполнить его в том виде, в каком он был составлен, значило отдать полностью весь кредит, который мне удалось выбить с большим трудом у Стандарт Чартер Банка.
Я позвонил Мафу и сообщил ему об этом. Мафу перезвонил министру транспорта, который в свою очередь долго спорил по телефонам с нашими кредиторами. Наконец он сказал, что долги всё равно надо будет гасить, и я должен предоставить свой график, который реально покажет картину их погашения. Меня это устраивало.
Вскоре мы возобновили полеты по маршруту Кумаси – Аккра –Кумаси. После первых же дней работы стало ясно, что мы продолжаем с каждым рейсом привозить убыток. Я быстро прикинул, сколько потребуется времени, что бы израсходовать полностью полученный кредит, если ничего не предпринимать. Свои расчеты я показал Мозесу, и потребовал от него, что бы он, используя свои влиятельный связи, немедленно приступил к работам по получению международного сертификата. Он как обычно начал плести ересь о том, что надо восстановить утраченное доверие ну и всё такое прочее. Мы с ним в очередной раз поругались. Мы ругались с ним часто, иногда и по нескольку раз в день. Меня бесило его упрямство и отсутствие способности реально оценивать происходящее. Решение созрело неожиданно.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:41 | Сообщение # 73 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
В стиле русских традиций.
-Мистер Мозес, может нам хватит ругаться? Может, давайте расслабимся?
Мозес посмотрел на меня с удивлением
- Как это? – не понял он
- Очень просто. Предлагаю сегодня встретиться и провести вечер в стиле русских традиций. Забыть о работе, наших разногласиях и вообще обо всем на свете.
- Да… Но..
- Никаких "но", мистер Мозес! Мы вас с Ромкой приглашаем на вечеринку. В России это называют мальчишником, потому, что женщин не будет. Вы согласны?
- Да… Но я ведь не знаю ваших русских традиций.
- Это не страшно, мистер Мозес. Мы вам все покажем и расскажем
-А в каком ресторане вы планируете встретиться?
- Такие мероприятия не предусматривают встреч в ресторанах . По русским традициям они проводятся в гаражах, на природе, на лавочке, или у кого либо на квартире. Ресторан сразу же ломает истинное представление о наших традициях. У вас в стране на улице проводить это мероприятие жарко, поэтому мы сегодня мы приглашаем вас к себе на квартиру, то есть в гостиницу. Встретимся в моем номере. Вам для встречи ничего предпринимать не надо. Сегодня вы будете моим гостем. Ждем вас к 18 часам. Договорились?
- Да, я приду, - неуверенно пообещал Мозес. Однако было видно, что его заинтересовало моё предложение.
Для того, чтобы достать необходимое для вечеринки по-русски пришлось побегать по супермаркетам. С русской водкой проблем не было. Она продавалась везде, расфасованная в литровые бутылки с наклейками, на которых красовались до боли родные названия: Русская, Столичная, Московская, Пшеничная, Зубровка. Мы прихватили с собою две литровые бутылки Московской. Трудно сказать, почему именно её, просто понравилась зеленоватая наклейка, от которой веяло чем-то родным. Сало найти в этой стране оказалось невозможным. В одном из центральных маркетов мы купили французскую корейку, на вид, напоминающую сало. Солёные огурцы и черный хлеб искали повсюду. Только к вечеру в районе Бик Бриджа нам удалось купить баночку малюсеньких соленых огурцов итальянского производства, от кислого вкуса которых сам по себе начинал жмуриться глаз. Вместо чёрного хлеба мы купили какой то тёмный, но не чёрный батон. Чеснок на удивление оказался не проблемным продуктом. Его продавали почти во всех магазинах. Найти граненые стаканы мы в магазинах не смогли. Такой товар почему-то в Гане не продаётся. Выручили посольские. Когда мы с Ромкой шли мимо посольства к себе в гостиницу, то встретили нашего Атташе. Узнав о том, что мы собираемся кутнуть с Мозесом по-русски, он сообщил нам, что у него дома гранёнки имеются. Мы взяли у него четыре стакана, пообещав вернуть.
Мозес оказался пунктуальным. На встречу он пришел вовремя, но не один, а с Вольфом. Стол в нашем номере уже был накрыт. Как и положено, мы его застелили газетой, на которой всё сервировали в стиле наших традиций. Посередине стояла бутылка Московской, лежала мелко порезанная грудинка и поломанные руками куски темного батона. Сохраняя наши традиции, мы хлеб резать не стали специально. Огурцы из баночки мы не стали доставать, только открыли её крышку. Горкой на столе лежали зубцы очищенного чеснока.
Пустые гранённые стаканы находились рядом. Ни вилок, ни ложек на этом импровизированном столе не было. Предполагалось есть руками. На всякий случай, например, чтобы достать огурчики из банки, на столе лежал небольшой кухонный нож. Мы постарались сделать все именно так, как обычно мы это делали на мальчишниках в гаражах. Около стола так же не было стульев. На вопросительный взгляд Мозеса мы ему растолковали, что русские традиции будут тем крепче, чем крепче мы будем держаться на ногах. Этот намёк он разумеется не понял, но все таки согласился, что вечеринка пройдет стоя. Вольф сразу же врубился в нашу незамысловатую затею. Живя в России, ему очевидно приходилось бывать на таких мероприятиях. После этикетного приветствия мы приступили к проведению нашего мероприятия. Все наши действия комментировались, что бы Мозес мог понять их полный смысл. Это удачно получалось у Ромки. Он налил до краев водку в двухсотграммовые стаканы. У Мозеса глаза полезли на лоб:
- Это все надо будет выпить?!
Мозес искал глазами тоник или колу и другой стакан, чтобы разбавить напитки, но ничего этого мы на видном месте предусмотрительно не поставили.
- Да, мистер Мозес, надо! По правилам русских традиций всё содержимое стакана должно быть выпито не разбавленным и до дна. Процедуре пития должен предшествовать тост.
Мозес смотрел на все, хлопая глазами и не веря, что полный стакан водки можно выпить за один раз. Ромка произнес незамысловатый тост, который закончился словами "За взаимопонимание, за дружбу". По лицу Мозеса было видно, что последние слова ему понравились. Я и Ромка приняли офицерскую стойку, выкинув в сторону локоть руки, в которой держали стаканы. Нас поддержал в этом жесте Вольф. Мозес, оглядевшись, то же за компанию задрал локоть. Я залпом опрокинул в себя содержимое стакана и, крякнув, занюхал выпитое кулаком . Следом за мной это же повторил Ромка. Волф после первых двух глотков поперхнулся и закашлялся. Мозес не мог собраться с духом. Мы его подбодрили. Наконец он сконцентрировал свою волю так, что его стакан оказался пуст. Он потянулся к огурцам, но Ромка его остановил:
-Мистер Мозес, в правилах русских традиций после первого стакана не закусывают, - и начал наливать в пустые стаканы водку. Вольф то ли уловил весь сценарий нашего мероприятия, то ли на самом деле у него были неотложные дела, но он раскланялся, поблагодарил нас за встречу и удалился. Мы остались втроем.
Второй тост произнес я. На одном дыхании мы с Ромкой после тоста опорожнили стаканы. Питие второго стакана для Мозеса оказалось мучительным, но он его всё-таки домучил. Мы отломили по кусочку хлеба и взяли по ломтику грудинки. Мозес осмотрелся и сделал то же самое. Чтобы поддержать разговор Ромка начал пересказывать Мозесу историю из нашего российского фильма, который мы накануне посмотрели в посольстве " Особенности национальной охоты". Мозес внимательно слушал, но чувствовалось, что его голова "стала в круг". Он от души смеялся, когда Ромка рассказывал о похождениях героев этого фильма. Мы с Ромкой родились и выросли в России, поэтому нам были хорошо известны последствия таких застолий. Незаметно для Мозеса мы посетили туалетную комнату и освободились от алкоголя, который так "смело" проглотили несколько минут назад. Мы не стали оберегать от последствий нашего гостя, желая, что бы он в полной мере прочувствовал то, что чувствует русский человек в таких случаях. Пустую бутылку я убрал со стола, а Ромка в третий раз наполнил до краев двухсотграммовые граненные стаканы. Мозеса качало, и мы решили его пожалеть.
- Мистер Мозес, после третьего стакана по русским традициям можно и закусить.
Мы с Ромкой выпили , налитую в наши стаканы водку. Мозес к ней не дотронулся, да мы и не настаивали, понимая, что ему уже хватит. Все дружно набросились на еду. Потом мы начали петь русские песни, смысл которых Мозесу не был понятен, но он охотно нам подпевал, пытаясь скопировать кое какие русские слова. На столе появились две большие бутылки пива и гладкие фужеры. Ромка стал пиво разливать в фужеры. Мозес замахал руками
- Нет, нет! Я больше не могу!
- Мистер Мозес, в правилах русских традиций в завершении вечеринки мы должны "заглянцевать" выпитое ранее. Так как это слово невозможно было перевести правильно и со смыслом на другие языки, то мы объяснили Мозесу:
- Заглянцевать - это примерно как у вас! Вы все крепкие напитки разбавляете в одном бокале тоником или колой. У русских такое разбавление делается отдельно, и только пивом. Это придаёт организму незабываемые впечатления, и доставляет ему массу приятного.
Покачиваясь, Мозес сделал из бокала несколько глотков.
- Всё, не могу! – взмолился он. - Очень сильные ваши русские традиции! Боюсь, мне их не преодолеть.
Мозеса развезло, и мы поняли, что его надо отправлять домой. Безусловно, вечеринка удалась.
- Мистер Мозес, вы сами за рулем или с водителем приехали?
Мозес едва выдавил, что его привез водитель. Ромка выбежал на улицу, что бы убедиться, что действительно есть водитель.
- Да, его Кваку привез, ждет в машине. (Кваку – имя водителя)
Мы взяли под руки нашего гостя и повели. На улице было жарко, и Мозес совсем расклеился
- Кваку, - обратился я к водителю,- отвезем домой мистера Мозеса, затем ты нас подбросишь в Аквариус
- Хорошо, сэр!
Не успел Мозес сесть в машину, как тут же заснул. Через несколько минут мы подкатили к его дому. Все наши попытки разбудить его оказались тщетными. Мы с трудом его выволокли из машины, подхватив под руки, поволокли его к входу в дом. В этот момент Мозес проснулся. Плотнее став на ноги, покачиваясь их стороны в сторону, он вдруг громко запел :
- Палней так много холёсты на улицу Салатыва…, -что означало стороку из известной песни "парней так много холостых на улицах Саратова".
На его пение из дома вышла Тина, его жена, со старшим сыном. Вид Мозеса её сильно испугал. Прожив с ним вместе более тридцати лет, она ни разу не видела его в таком состоянии. Она обратилась к нам:
- Что случилось?! Он попал в аварию?!
- Всё нормально, мисс Тина. Не надо так сильно переживать. Вы же видите машина целая. Это пройдет. Мы просто вместе с мистером Мозесом устанавливали дипломатические отношения.
Тина наконец поняла, что произошло с её мужем. Глянув на нас зверьком, она сказала:
- Надеюсь ваши отношения теперь стали крепкими?!
Мы кое-как дотащили Мозеса до кровати и, не раздевая его, положили сверху одеяла. Он заснул мгновенно. Тина суетилась. Намочив тряпку, она прикладывала её Мозесу на лоб, что–то причитая. Мы поспешили покинуть их дом, дабы не оказаться в центре семейного скандала. Кваку отвез нас в бар Аквариус, где мы до утра с Ромкой пили пиво и играли в бильярд. Приехали мы в гостиницу на такси. Солнце уже всходило. Не успел я зайти к себе в номер, как зазвонил телефон. Звонила Тина. Я даже испугался, что с Мозесом что то произошло. Вчера мы его напоили не в меру.
- Мистер Седых? – услышал я в трубке
- Да, мисс, чем могу быть для вас полезным?
- Что вы вчера сделали с моим мужем?! Вы его отравили?! Уже время вставать, а он не может подняться! Говорит, что голова разваливается.
У меня отлегло. Значит жив!
- Мисс Тина. Мы через полчаса будем у вас. Мы имеем очень хорошее лекарство. Оно вылечит вашего мужа за считанные минуты.
Я заглянул в холодильник. В холодильнике стояли несколько запотевших бутылок пива. Я сложил их в пакет и позвонил на ресепшен:
- Сэр, закажите пожалуйста для меня такси в Кариджоу
Ромка уже разделся, но еще не успел лечь в кровать после нашего возвращения в гостиницу.
- Ром, одевайся, поедем Мозеса лечить
- А он уже встал?
- Да, Тина звонила. Говорит, что он плохо себя чувствует.
Через полчаса мы были у Мозеса дома. Он сидел на краю кровати в одних трусах, держа в руках голову, и раскачиваясь из стороны в сторону. Увидев нас, он простонал:
- Ох! Как тяжело! В мою голову забили гвозди и включили громко шум прибоя! Ой, как тяжело!
- Мистер Мозес, мы пришли вас лечить. Вы не переживайте. После русских застолий такое бывает. Но это лечится легко.
Я начал из пакета доставать и откупоривать бутылки с пивом. Ромка взял в баре фужеры, но потом поставил их обратно
- Лечение будет малоэффективно, если пить из фужеров. Будем лечиться из горлышка.
- Брррр! Брррр!- издал звуки Мозес, увидев пиво - Я пить не буду! Я не могу!
Мы его с большим трудом уговорили сделать несколько глотков. Морщась, он отпил прямо из бутылки. Через минут пять он потянулся к поставленной им на пол бутылке и залпом её опорожнил. Его мученический вид постепенно превратил его лицо в более и менее нормальное состояние. Он ожил, и мы стали вспоминать наши вчерашние похождения, громко смеясь над собой. Больше всех хохотал Мозес. Для него это было серьезным испытанием, и он его блестяще выдержал. Надо сказать, что от момента нашей встречи вчера, до сего момента мы ни словом не обмолвились о нашей работе и наших отвратительных отношениях. Вошедшая в комнату Тина, смотрела на Мозеса широко открытыми глазами. Еще полчаса назад она хотела вызывать скорую помощь, а здесь Мозес сидит совершенно здоров, да еще и смеется сам над собою. Она посмотрела в нашу сторону:
- Вас русских не понять! И лекарства у вас какие-то ненормальные.
Этот мальчишник оказал на Мозеса очень сильное воздействие. Он, конечно, не догадывался, что мы с Ромкой специально несколько приукрасили наши традиции, что бы разрядить ту напряженную обстановку, которая ухудшалась день ото дня в наших отношениях. Ему этот вечер настолько понравился, что он решил повторно продемонстрировать это для своих друзей. Он попросил меня и Ромку, что бы мы еще раз это "номер" показали на вечеринке, которую он планировал устроить у себя дома по случаю дня рождения своего сына.
- Мистер Мозес, вы поймите, что такие мероприятия в России "на бис" не делаются. Это всегда происходит неожиданно и спонтанно, как и в нашем случае.
Но Мозес об этом и слышать не хотел. Он уже пригласил к себе гостей, рассказав им на что способны русские. Нам с Ромкой это ну никак не нравилось, однако пришлось подчиниться умоляющей просьбе Мозеса.
Стол Мозес накрыл точно так, как это было у нас. Было все: и русская водка, и огурчики, и темный хлеб, и корейка. Стаканов только граненных Мозес не нашел и на столах стояли обыкновенные фужеры. Среди гостей, прибывших к Мозесу был министр транспорта Ганы, министр культуры и образования и еще ряд очень влиятельных в государстве особ. Естественно перед такой публикой выступать в качестве клоунов не было никакого желания. Мозес сам взахлеб рассказывал присутствующим об уже виденных им русских традициях. Наливая в бокалы водку, он ожидал, что мы начнем демонстрировать то, что он уже однажды видел. Я исподтишка посмотрел в Ромкину сторону и слегка покачал головой, прищурив глаза. Ромка молодец, мой жест понял. Когда бокалы были наполнены до краев, мы, приняв офицерскую стоку, взяли их в руки, и я произнес тост. Но окончанием тоста не было приглашения выпить до дна бокалы:
- Господа, в России после каждого тоста бокалы выпивают до дна. После первого тоста не закусывают, после второго отламывают маленький кусочек хлеба и едят с одним ломтиком сала. Только после третьего тоста можно есть всё, что на столе. Но, учитывая, что это у большинства получается только после длительных и кропотливых тренировок, я предлагаю оставшуюся часть праздника следовать уже не русским, а ганским традициям. Это укрепит нашу с вами дружбу и взаимопонимание. К тому же мы сегодня собрались несколько по иному поводу.
Пока я произносил речь, Ромка принёс из машины огромного слона, которого мы купили в одном из маркетов ко дню рождения, и подарили его под бурные аплодисменты Самюэлю, сыну Мозеса.
Мозес вначале растерялся от такого поворота дел, но, увидев, что никого это не расстроило, быстро переключился на новую тематику вечера.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:42 | Сообщение # 74 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Поиски путей выхода из кризиса.
Прошло немало времени, пока я с помощью Мозеса добился участия в круглом столе, который два раза в месяц проводился в министерстве транспорта и на котором присутствовали представители национальных авиакомпаний Ганы " Гана Аир Вейс" и " Аир Линк". Авиакомпанию Голден Аир Вейс за этот круглый стол никогда не приглашали, очевидно, не считая это нужным. Я много раз пытался убедить Мозеса и Мафу в том, что наше участие в круглом столе просто необходимо. Мы не должны быть оторваны от общей стратегической линии национальных авиаперевозок. Наконец-то нас пригласили. То ли Мафу, то ли Мозес подсуетились, и я получил официальное письменное уведомление о месте, дате, времени проведения круглого стола. Причём тематика этого заседания было почти полностью посвящена нашей компании. Должно было рассматриваться наше заявление о возможности выполнения международных полетов. Заседание проводил заместитель министра транспорта. На заседании присутствовали директора авиакомпаний и отдельные специалисты, которые могли их проконсультировать при необходимости. Я на это заседание пошёл вместе в Мозесом и Ромкой, который к этому времени был назначен в Голден Аир Вейс на должность коммерческого директора. Хотя меня уже давно знали все руководители компаний, тем не менее председатель круглого стола меня официально представил всем присутствующим. Заседание длилось почти три часа. Мне дали слово. Я прокомментировал своё заявление. С помощью аргументов и фактов я доложил присутствующим причину своего желания выполнять международные полеты. Я предоставил данные, изученного нами спроса, и вручил для изучения присутствующими, написанные в нескольких экземплярах документы по выполнению полетов. По нашему вопросу выступили все. Все они как бы соглашались с тем, что международные полеты для нас, это один из путей выхода из кризиса, но одновременно во всех выступлениях чувствовалась боязнь выступающих, что наша компания может всем составить серьезную конкуренцию. Исходя из этого, все они опять говорили о том, что мы должны восстановить потерянное доверие, в связи с остановкой полетов и только после этого можно вернуться к вопросу удовлетворения нашего заявления. Становилось я ясным, что нас на международные линии выпускать не хотят. У меня все кипело, наконец, прорвалось:
- Уважаемые господа, уважаемые коллеги! О каком восстановлении доверия идет речь?! По-моему, вы все прекрасно знаете, по какой причине остановлены полеты. Представьте, если бы вам, господин директор " Гана Аир Вейс", или вам, господин директор " Аир Линк", министерство транспорта Ганы запретила выполнять полеты на каком то типе самолета до выполнения комплекса работ, вы бы могли ослушаться? Нет конечно!!! Мне запретили выполнять полеты в министерстве транспорта России. В чем собственно разница?! Несмотря на все трудности, я нашел способ и пригнал в Гану еще один самолет для работы в надежде, что ко мне повернуться лицом. Но я уже вижу ваше настроение. Вам лучше утопить Голден Аир Вейс, чем пойти ей на встречу. Я не прошу у вас помощи по финансированию работ на простаивающем самолете. Это наши внутренние проблемы. Мы их с мистером Мозесом будем решать. Но я прошу самую малость, удовлетворить наше заявление о международном допуске Голден Аир Вейс.
Мозес дергал меня за рукав, приговаривая, что бы я говорил более корректно, но меня понесло. Все сидели притихнув. После моего выступления еще минуту стояла гробовая тишина. После продолжительной паузы председательствующий зам министр транспорта сказал:
-Мистер Седых, мы конечно еще раз в рабочем порядке рассмотрим ваше заявление, но сейчас, правильно сказали присутствующие, вам надо восстановить потерянное доверие.
О международном допуске приходилось только мечтать. Когда мы прибыли в офис Голден Аир Вейс, то разговор, начатый за круглым столом, продолжили. Точнее продолжили обсуждение. К этому дню мы с Ромкой ушли из отеля Пеарл и поселились на вилле в районе Биг Бриджа. Эту виллу мы сняли за небольшую плату под офис и жильё. Наши спальные комнаты находились буквально за стенкой офисной комнаты.
Мозес вероятно не совсем понимал суть сегодняшнего решения за круглым столом, поэтому обеспокоенности в его лице и тоне разговора не было. Я же наоборот был невероятно взволнован и зол. Надо было думать, как спасать экономическую ситуацию в компании.
- Мистер Мозес, подробно расскажите мне обо всем персонале, который сегодня работает в компании.
Мозес стал рассказывать, подчеркивая необходимость всех работающих. По его словам все были нужны и без любого из них производство станет. Становилось понятным, что штат компании сильно раздут. Я и сам видел, как работники на аэродроме и в офисах продаж "валяют дурака". Причём зарплаты этих работников были не оправдано высокие. Неплохо зная не только технику выполнения полетов, но и технику коммерческого обслуживания полетов, я быстро произвел кое какие расчеты и определил, что по крайнее мере десять человек в Голден Аир Вейс лишние. Мы на них просто делаем затраты, не получая взамен ничего. Я об этом сообщил Мозесу. Ромка меня тоже поддержал. Мозес завизжал, как собачонок. Жестикулируя руками, он начал доказывать необходимость каждого, но это было неубедительным.
- Мистер Мозес, если вы так отстаиваете необходимость сверхлимитного персонала, то я готов их оставить в компании, но оплачивать будем только тому количеству людей, которой реально требуется для выполнения работ. Остальные могут продолжать работать бесплатно, или же оплачивайте вы их работу сами, если у вас имеется источник финансирования. Мозес даже охрип, отстаивая свою правоту.
- Я надеюсь, мистер Мозес, что вы не забыли о том, что в Кумаси простаивает самолет, для восстановления которого нужны финансы. Мы с вами интенсивно расходуем деньги, полученные в виде кредита. Сколько нам осталось? Мало! Больше нам кредита никто не даст, потому что нам нечем его возвращать. Подумайте и одумайтесь. Я уеду с вашей страны, а вы останетесь вместе с нашим самолётом, о диагностике которого вы и слышать не хотите. Не обижайтесь, но этот самолет останется в вашей стране памятником безразличию и неумелому хозяйствованию.
То ли от того, что я не смог правильно сформулировать фразу, то ли не поняв сказанного, но Мозес всё принял на свой счет. Ему показалось, что я самолет предлагаю в виде памятника для его могилы. Он страшно обиделся и демонстративно собрался уходить. Я его остановил.
- Мистер Мозес, если вы сейчас уйдете, то мы просто в очередной раз на неопределенный срок отложим решение важных проблем.
Мозес остановился, возвратился и сел в кресло. Я продолжил:
- Если вы меня неправильно поняли или я не очень правильно сформулировал свою мысль, прошу меня простить. Если вы считаете, что мои предложения неправильные, пожалуйста предложите что-то сами.
Мозес проговорил что-то бессмысленное, так ничего толкового и не предложив. Было понятно лишь только то, что надо восстанавливать доверие. Эта фраза "восстанавливать доверие" меня сильно раздражала. Какое доверие?! В чём?! Неужели не ясны простые истины? Надо не доверие восстанавливать, а спасать компанию!
- Мистер Мозес, пожалуйста, к завтрашнему дню, в первой половине, подготовьте список людей, кому надо будет предложить уволиться. Если вы решите кого-то оставить, сразу же подавайте мне письменное заявление, в котором укажите из каких источников вы намерены их финансировать. Никаких возражений по этому вопросу не принимаю.
Мозес еще долго бухтел, пытаясь доказать, что увольнение людей будет противозаконно.
- Все будет по Закону, мистер Мозес! Завтра вместе со своими предложениями приведёте своего юриста. Если у вас нет такой возможности, то я приглашу Фарида. Мы все сделаем в рамках ганского Законодательства. Я готов им выплатить разовое пособие при увольнении. Это обойдется дешевле, чем их еще не известно сколько содержать.
Вечером этого же дня меня пригласил к себе Мафу. Мозес ему уже успел все доложить. Мафу долго убеждал меня отказаться от затеи с сокращением штата работников. Я задал ему прямой вопрос:
-Мистер Мафу, вы готовы сверхлимитным работникам оплачивать?
Услышать ответ, что он это будет делать, я и не рассчитывал. Мафу, как и Мозес закивал на кредитные деньги.
- Нет, мистер Мафу! Я уже информировал мистера Мозеса, теперь информирую вас о том, что из кредитных денег платить заработную плату мы не будем. Они для других целей предназначены. Вы об этом прекрасно знаете!
Консультации с юристом Мозеса и с Фаридом убедили меня в том, что я действую правильно, не нарушая Закон. Оба юриста переживали, что это решение может привести к скандалу. Мне было это ясно и самому. В этот же день я подписал приказ о сокращении численности компании . Утром все ганские газеты вышли с заголовками "Белые колонизаторы возвращаются ", "Восстановление рабства в стране", "Нас выбрасывают из своего дома". Ромка утром скупил все утренние издания. Не было ни одной газеты, которая бы не затрагивала меня и мои варварские действия по отношению к чернокожему населению. Во многих статьях явно была видна открытая ересь. Прослеживались явные оттенки политической истерии. Журналисты это делать умеют. Их способности раздуть пламя из ничего можно только позавидовать.
- Ром, садись за перо и пиши,- обратился я к Трудневу
- Кому и что я должен писать?
- Ответ в газеты. Ты же видишь, что пресса пытается нашим действиям придать политическую окраску. Статьи журналистов особой корректностью не отличаются. Нам надо защищаться, придавать гласности истинное положение дел. Смысл должен быть таким, что эти сокращения связаны не только с экономическими трудностями компании, но и с резким сокращением объема работ. Под существующие объемы нет необходимости держать большое количество людей. Надо сделать акцент на то, что сокращение пройдет в рамках Ганского Законодательства. Это важно! Всем уволенным будет выплачено пособие, и руководство компании окажет помощь при трудоустройстве. Ну и так далее. Мы должны это все опубликовать сегодня, чтобы не упустить время. Мы иностранцы, нам особой веры нет. Журналисты местные, население им верит больше, чем нам. Это надо срочно опровергать. Нет сомнений, что СМИ в очередной раз - дело рук Мозеса. Ты посмотри, политику нам пытаются пришить. Ну журналюги!!! Хотя бы один из них пришёл к нам и спросил, как обстоят дела на самом деле?
На следующее утро во всех газетах Ганы красовался наш ответ на громкие заявления прошедшего дня. Несмотря на опубликование в СМИ опровержения, я в умах большинства ганцев остался "белым колонизатором". Сила СМИ как раз и заключается в том, что бы первым опубликовать сенсационную статью. Все последующие после неё публикации практически невозможно опровергнуть, так как первая информация зарождает в умах людей неопровержимое доказательство сказанному.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:42 | Сообщение # 75 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Малярия.
Весь следующий день мы с Ромкой носились на Ниссане, который был в нашем распоряжении, по Аккре и встречались с руководителями компаний, которые были напрямую связаны с деятельностью Голден Аир Вейс. Вечером мы собирались уехать в Кумасм к экипажу, но я себя почувствовал неважно, и мы решили отложить поездку на другой день. У меня были явные признаки малярии. Я уже был знаком с этой болезнью, поэтому сомневаться не приходилось. Вечером к нам заехал Швецов, и они с Ромкой уехали в Аквариус играть в бильярд и пить пиво. Я компанию им не составил, сославшись на плохое самочувствие. Меня знобило, пот лился градом. Я взял термометр и померил себе температуру. Около сорок одного. Высоковато! Я нашел в аптечке таблетку от температуры, проглотил её, лег на кровать и заснул. Проснулся от того, что в комнате кто-то громко разговаривал.
- Ты посмотри на него! Мы с Ромкой в Аквариусе без него пивом давимся, а он разлёгся! Вставай, лежебока!
Я открыл глаза и увидел стоящего около меня Швецова. Он пытался таким образом шутить, но мне было не до шуток
-Как себя чувствуешь, Семеныч? – спросил Ромка, который стоял рядом.
Оба они были навеселе.
- Спасибо, хреново!
-Температуру мерил?
- Да
-Сколько?
- Было больше сорока. Сейчас не знаю. Я таблетку проглотил, пока не помогает.
Они с Ромкой о чем-то пошептались и вышли из комнаты. Я начал было опять погружаться в дрему, но вновь услышал их голоса. Они были не одни. Они привели с собою посольского врача, который, как и они, был "под мухой". Они с ними приехал из Аквариуса и курил на улице.
- Вы как себя чувствуете? – спросил меня врач.
- Когда никто не тревожит, то лучше, - ответил я.
Он осмотрел меня:
- По всем признакам малярия. Завтра с утра надо будет в клинику к французам наведаться. Они эту болячку лучше всех лечат. А сейчас я сделаю вам укольчик от температуры.
Несмотря на все мои сопротивления, они втроем уговорили меня сделать укол, после чего отправились опять в Аквариус. Выпитая таблетка и укол сделали свое дело. Вначале я почувствовал, что температура действительно спала, Затем я ужасно замерз. Я тут же выключил с помощью пульта кондиционер и укутался с головой в одеяло. Не помогало. Я чувствовал, как остывают мои конечности, руки и ноги. Мне даже на какое-то время стало страшно. "Умираю что ли?" подумал я. Измерив повторно температуру, я на термометре увидел 34,5. Я подержал еще несколько минут под мышкой термометр. Температура не повышалась. Я, качаясь, добрался до ванны, напустив в неё горячей воды, залез. Ванная процедура подняла мою температуру всего на полградуса. Я чувствовал ужасное головокружение, поэтому передвигаясь, держался за стенку. В холодильнике стояла не тронутая бутылка армянского коньяка, который мне подарили посольские на день рождения. Я с большим трудом открутил пробку и через горлышко сделал несколько глотков. Выпитый коньяк еще немного поднял температуру моего тела почти до тридцати шести, после чего я заснул.
Вообще в Африке мне везло на малярию. Четыре раза я испытал на себе все "прелести" этой болезни.
Утром вернулся домой Ромка. Они всю ночь со Швецовым и посольским доктором провели в Аквариусе.
- Семеныч, как самочувствие? - спросил он
- Спасибо. Благодаря вашей заботе - хорошее. Во всяком случае, жив.
- Может еще укольчик?
- Спасибо, мне лучше!
Нам бог дал крылья
Неожиданное вмешательство.
Я уже давно понял, что ждать от Мафу и Мозеса какой либо помощи бесполезно, равно, как и бесполезно получить в ближайшее время разрешение на международные полеты. Я начал активно действовать. Мне удалось убедить совет директоров в том, что на существующем тарифе мы быстро пойдем ко дну. Тариф увеличили незначительно, но это помогло лишь снизить темпы нарастающих убытков. К тому же мы провели очень большую рекламную компанию, благодаря которой значительно увеличился пассажиропоток. Хороших результатов мы добились в переговорах с обслуживающими компаниями. Нам снизили цены на топливо, аэродромное и аэронавигационное обслуживание.
Мы начали работать не то, что бы рентабельно, но вышли на нулевой результат. Это было большим прогрессом. От даты моего вступления в должность генерального директора мы не родили ни цента долгов перед своими партнерами. У меня появилось время, и я его использовал для поиска работ для нашего самолета. Я побывал в Абиджане, Фритауне, Банги. Я предполагал взять ещё один самолет в Голден Аир Вейс и отдать его в аренду в какую то из стран. Это бы вполне могло выровнять наши финансовые издержки. Мне так же удалось выкроить время для встреч в Луксоре и Тунисе в интересах уже нашей Российской авиакомпании. Освободившись от сверхлимитной численности в Голден аир Вейс, мы добились своевременных и полных выплат для работающего персонала. Всем сокращенным работникам мы выплатили необходимое пособие в соответствии с Ганским Законодательством. Мы постепенно начали отдавать долги, которые Мозес вместе с Машковым наплодили до моего прибытия в страну. Меня уже знали в Гане многие. Все выпады в прессе по поводу моих "колонизаторских методов" стали уходить в прошлое.
Как обычно бывает в бизнесе, что найдется кто то, который постарается, или же все поломать, или подпортить. Точку в наших надеждах на будущее поставил человек, от которого мы даже не могли предположить какого-либо подвоха. Им оказался обыкновенный менеджер международного аэропорта Аккра, в который мы выполняли полеты.
Шел десятый месяц моей командировка в Гану, в которую я отправился с надеждой решить все вопросы за пять дней. Наш самолет выполнял обычный рейс из Кумаси в Аккру. Я в этот день не планировал быть в аэропорту, потому что у меня должна была состояться встреча в Стандарт Чартер Банке. Я уже собирался покинуть дом, как зазвонил телефон. Я поднял трубку. Звонил командир экипажа.
- Семеныч, у нас проблема! Мы сидим до сих пор в Аккре. Нас не выпускают в Кумаси, пока мы не оплатим за обслуживание и керосин.
- Не понял! Я сделал предоплату на прошлой неделе. По моим данным у нас еще есть депозит на три дня работы. Следующую предоплату я планирую делать завтра. Что за дела?!
- Не знаю, но нас не выпускают.
- Кто именно?
- К нам подходил менеджер аэропорта. Это его указание
- Хорошо. Будьте в аэропорту. Я сейчас подъеду.
Через пятнадцать минут я был в аэропорту. Командир мне вкратце рассказал о случившемся
- Пассажиры в самолете?
- Нет, в зале ожидания. Их еще не сажали, и самолет не заправляли.
- Хорошо, ждите!
- Я направился в административное здание и разыскал старшего менеджера.
- Директор компании Голден аир Вейс Седых, - представился я
- Эванс Атта, старший менеджер аэропорта.
Он протянул мне руку для рукопожатия.
- Мистер Эванс, разъясните мне пожалуйста причину, по которой вы задерживаете вылет нашего самолета?
- Дело в том, что уже прошло пять месяцев с того момента, как вы должны были оплатить за все виды обслуживания ваших полетов и топливо. Сегодня мне дирекция аэропорта дала указание получить с вас всю задолженность и только после этого выпустить ваш рейс.
- Мистер Эванс, я знаю об этих долгах, мы от них не отказываемся и оплачиваем постепенно, по мере возможности. Есть график погашения долгов, который мы пунктуально выполняем. Проверьте! Я по текущим платежам с вами работаю по предоплате, поэтому говорить о текущих долгах, на мой взгляд, не резонно. Я ничего вам не должен! По договоренности вы должны нас обслуживать в течение трех дней. Завтра я сделаю очередную предоплату и ваши обязательства по обслуживанию продляться.
- Мистер Седых, я, к сожалению, принять решение на ваши полеты без оплаты не могу.
Я взорвался:
-Какой оплаты?
-Всей!
- Еще раз, мистер Эванс, повторяю, я задолженности перед вами по текущим платежам не имею! По вопросам старых долгов обращайтесь к мистеру Мозесу или мистеру Мафу!
Менеджер достал старый график погашения долгов, который я в свое время подписывать отказался.
- Ну и что? Я этот график видел и не подписывал. Кроме того, в Минтрансе мне пошли навстречу, а тут оказывается, что все начинается сначала!
Ни в этот, ни в последующие дни наш самолет из Аккры не выпустили. Пассажиры сдавали купленные билеты и переоформляли свой вылет с авиакомпанией Аир Линк. Я рвал и метал. Всех как будто подменили! И в Минтрансе, и в департаменте гражданской авиации, и в кабинетах дирекции аэропорта все твердили в один голос, что бы мы немедленно рассчитались со старыми долгами. Даже Мозес и Мафу принялись меня убеждать, что надо все оплатить, что бы восстановить потерянное доверие.
- У вас есть деньги? Платите! Причем не за меня, а за свои старые грехи!!! Я за время своей работы ни цента никому не задолжал!
Моя борьба за справедливость не увенчалась успехом. Мозес и Мафу вообще устранились от этой проблемы. В прессе опять появились "вонючие" статейки, говорящие о том, что в Голден Аир Вейс опять наступили времена, связанные с правлением белокожего. Все мои активные действия были просто суетой сует. Никого не волновали наши проблемы. Никто прислушиваться не хотел к голосу разума. Единственным спасением было бы ходатайство Мафу или Мозеса перед своими высокопоставленными родственниками. Но они это делать не собирались. Простаивающий самолет приносил нам большие убытки. Большие расходы были на содержание экипажа. Единственным правильным решением было отправить самолет за пределы Ганы. К этому времени я уже имел контракт от имени Голден Аир Вейс с одной компанией из Сьерра Леоне. По правде мне не очень хотелось ставить в эту страну самолет, потому что там шла гражданская война. Что это такое, мне было хорошо известно. Мозес был категоричен.
- Никуда отсюда самолет не улетит, - твердил он, даже не вдумываясь в то, что аренда на стороне в настоящий момент есть единственное спасение от возможного банкротства.
- Мистер Мозес, мы с вами как два попугая. Я говорю о том, как можно спасти положение, вы думаете о том, как спасти свою задницу. Надеетесь, что я не понимаю, почему вы так упрямитесь? Да потому что меня здесь можно выставлять в виде варвара, а вас страдальцем. Вам что одного самолета мало, который стоит в Кумаси на приколе более полугода?! Вы хотите второй загубить?! Мы льём из пустого в порожнее уже почти десять месяцев. Как только мы покинем страну, с вас немедленно спросят за всё: за долги, за впустую потраченные кредиты, за самолёт, который уже наверняка сгнил от влажного океанского воздуха без должного технического обслуживания. Вот вы и ищете, на кого бы переложить все свои беды! Вам нужен козел отпущения и им вы хотите выбрать меня. Не получится!!! Вы хотя бы вдумайтесь в смысл моего предложения о передаче самолета в аренду! Аренда - это минус все предстоящие расходы, аренда –это плюс доход, с помощью которого мы сможем рассчитаться с долгами и накопить деньги на новую программу полетов в Гане! Вдумайтесь!
Но всё это было бесполезно. Мозес с трудом понимал пользу моего предложения. Мне в одно время показалось, что он согласился, но это было ошибочно. Я решил угнать самолет из страны, не сообщая ничего Мозесу. То, что самолет застопорили не в Кумаси, а в Аккре, мне было на руку. Из Кумаси улететь за пределы Ганы было бы гораздо сложнее, потому что Кумаси не являлся международным аэропортом. Чтобы экипаж не крутился перед глазами, я снял им гостиницу на Коко Бич, что находится на полпути между Аккрой и Темой. Живописнейшее место на берегу Атлантического океана! На вопрос командира экипажа, "что им надо делать?" я ответил:
- Ничего! Отдыхайте, загорайте и ждите команду на вылет. Единственная просьба не брать в рот ни грамма спиртного, потому что команда на вылет может поступить неожиданно и в любое время. Кроме того, территорию Кока Бич покидать не разрешаю! Здесь что-то наподобие курорта. Есть всё, что необходимо для хорошего отдыха, поэтому уезжать или уходить за пределы нет никакого смысла. Если будут вопросы у администрации отеля или любых других людей о том кто вы и откуда, говорите всем, что деревообработчики из Аргентины. В настоящее время ждёте своего боса и команду на начало работ. Я думаю, что это будет убедительно, потому что в стране деревообработка является основной отраслью. Про авиацию, тем более про Голден Аир Вейс никто не должен знать. Всё ясно?
- Да, ясно! - за всех ответил командир экипажа.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:43 | Сообщение # 76 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Подготовка к побегу.
Когда я обошел все инстанции в надежде урегулировать разгоревшуюся проблему, то понял, что основное препятствие, как это не странно, исходит от старшего менеджера аэропорта Эванса Атты. Судя по заявлению всех чиновников, это он явился инициатором программы по "выколачиванию" из Голден Аир Вейс старых долгов. Как позже выяснилось, этот человек не просто старший менеджер аэропорта, он ещё и племянник министра юстиции Ганы, а так же двоюродный брат директора авиакомпании Аир Линк, нашего основного конкурента в стране. Должность старшего менеджера аэропорта - это всего лишь ступенька в его карьерном росте. Увидев рентабельную работу Голден Аир Вейс, он настроил своих высокопоставленных родственников на то, что пришло время нашей авиакомпании рассчитаться с долгами. Они понимали, что просто так это сделать невозможно, а с помощью силового давления это было бы абсолютно реально. В качестве силового давления они избрали остановку наших полётов. Не учел он только одного, что я не собирался заново лезть долговую яму, вырытую грехами моих предшественников. Оплатить немедленно старые долги, значит вплотную подойти к рубежу банкротства. Когда мне стало ясно, откуда дует ветер, я поехал в аэропорт для встречи с Эвансом. Почти часовой разговор с ним не принёс никаких результатов. Эванс был не приклонен. Тогда я решился на крайний шаг:
- Мистер Эванс, я хочу, что вы поняли меня правильно. Финансовое положение нашей компании не настолько блестящее, что бы можно было единоразово выполнить ваши требования. В соседней стране Того у нас в банке имеется открытый денежный счёт и необходимые для этого суммы. Если вы решите вопрос о том, что бы наш самолет вместе с мистером Трудневым полетел в Ломе, то мы смогли бы погасить все свои долги. Что бы вы не переживали, что самолет из Того может не вернуться, я останусь здесь в Аккре и буду в виде вашего заложника.
Я конечно врал Эвансу о том, что в Ломе у нас в банке имеются деньги. Я даже не знал, какие там есть банки и где они находятся. Но с помощью этого вранья я надеялся вырваться за пределы страны. Дальше уже будет проще. Я не имел ни малейшего желания оставить в Гане ещё один самолет, благодаря самодурству Мозеса и Мафу.
-Ваше самопожертвование относительно заложника мне нравится. Почему бы вам в Того не съездить на машине? Ведь это совсем рядом. Зачем гнать туда самолет?
Я продолжил врать далее:
- На это есть две причины. Первая, это виза. Если вы помните, я не являюсь гражданином Ганы, поэтому мне нужна виза в эту страну. При оформлении её в посольстве Того потребуется минимум две недели. Если прилететь в Того на самолете, то для членов экипажа выдается пермит (разрешение) на пребывание в стране сроком до сорока восьми часов. Нам хватит и двух часов, что бы перевести деньги на нужные счета, затем вернуться обратно.
Вторая причина: сейчас в Того находятся представители завода- изготовителя с приборным оборудованием, которые смогут в течение двух трех часов провести диагностику самолету. Фактически одним полетом в Ломе мы решим сразу две проблемы.
Никакой бригады заводчиков конечно в это время в Того и близко не было, но проверить это, равно, как и наличие счёта в Тогском банке Эванс был не в состоянии, поэтому разоблачить моё вранье он бы не смог. Он мог только догадываться о моих планах. К тому же работающему самолету диагностика не требовалась, но он об этом не мог знать.
- Хорошо, мистер Седых. Я подумаю над вашим предложением. Вечером я вам позвоню.
Вечером он мне действительно позвонил. Я очень переживал, что он позвонил мне, что бы объявить об отказе. Однако к счастью я ошибся.
- Мистер Седых. Я подумал над вашим предложением. Завтра с утра можете прибыть в службу движения и оставить на послезавтра флайт - план для полета туда и обратно. В службу движения я уже позвонил, проблем не будет. Моё решение должно подкрепиться вашими гарантиями. Вы оставите в залог лично мне пять тысяч долларов наличными, но решить вопрос с заправкой самолета я не обещаю. Топливозаправочные компании вряд ли меня услышать. С ними придется решать вам самому.
Я обрадовался решению Эванса, хотя своими требованиями он поставил меня в сложную ситуацию. Без топлива полёт мог оказаться невозможным. Но другого выхода не было, и я ответил:
- Спасибо, мистер Эванс, я согласен с вашими условиями.
Я подозревал, что Эванс догадывается о моих планах. Запросив пять тысяч наличными, он рассчитывал их оставить лично для себя, если самолёт не возвратиться. Но сейчас это было неважно. Деньги для Эванса я решил не брать в банке, чтобы не раскрывать карты перед Мозесом и в очередной раз не стать жертвой его истерик. Я решил воспользоваться деньгами, которые давно взял у Бассама, и из которых до сегодняшнего дня не было потрачено ни цента. Это были деньги "на черный день", и похоже, что это день настал. С топливом меня очень выручил представитель аэрофлота Грибанов, с которым я подружился еще с первых дней нахождения в Гане. Я связался с ним по телефону.
- Слава, я сейчас на аэродроме. Сегодня Туполь из Москвы обслуживаю. Быстро гони сюда своих инженеров. Я заправлю и твой самолет.
Это был действительно жест дружбы. Грибанов протянул мне руку помощи в самый подходящий момент. Грибанов выполнил свое обещание. Самолёт он заправил.
- Петя, ты оказал мне величайшую услугу. Спасибо! Выпиши мне счёт на оплату и я перегоню тебе деньги прямо сегодня со Стандарт Чартера.
- Счёт я сегодня же тебе передам нарочным.
- Спасибо Петя! Со счётом не затягивай! Когда Мозес узнает, что самолет покинул Гану, наверняка для меня закроют все права, которыми я сейчас пользуюсь в банке.
В этот же вечер я позвонил Бассаму в Конго.
- Мистер Бассам. Так сложилось, что в Гане возникли очередные проблемы. У меня есть контракт со Сьерра Леоне. Но я туда не хочу гнать самолет из–за сложной политической обстановки. Гнать его домой в Россию, сейчас не резон. Не будете ли вы возражать, если я на какое-то время перегоню самолет в Поинт Нуар, пока не утрясутся все проблемы?
- Мистер Седых, я абсолютно не буду возражать, если самолет прилетит в Конго! Мы его немедленно задействуем под программы наших полетов. Сейчас большой спрос на вашу технику, а самолетов не хватает. К тому же один ваш самолёт вышел из графика полётов на неопределённое время. Вас наверное информировал об этом мистер Ноздрёв? Дело в том, что этот самолёт по распоряжению властей Заира застрял в Киншасе. Я уже почти месяц добиваюсь его освобождения, но пока все бесполезно.
- Мистер Бассам, есть тогда еще одна просьба. Поставьте пожалуйста наш самолет в план полета из Ломе в Поинт Нуар, но только под вашим флагом. Я не смогу из Ломе улететь под флагом Голден Аир Вейс. Вместе с самолетом к вам прилетит мистер Труднев и все расскажет. Я пока останусь в Гане.
- Договорились, жду!
Утром следующего дня я предоставил в аэронавигационную службу флайт–план по маршруту Аккра- Ломе – Аккра. Диспетчер долго рассматривал этот план, потом сказал:
- Сэр, у меня есть указание руководства аэропорта ваш самолет никуда не выпускать.
Я при этих словах немного растерялся. Вчера мы с Эвансом говорили несколько о другом.
- Разве вас не информировал мистер Эванс о том, что на этот полёт запрет отменяется?
Наш разговор услышал один из работников, который находился радом.
- Тодор, я забыл тебе сказать, Вчера вечером звонил мистер Эванс. Он снял для них запрет, поэтому принимай флайт – план.
Я вздохнул с облегчением. Затем он обратился ко мне:
- Сэр, мистер Эванс так же просил вас обязательно заглянуть к нему.
- Да, я в курсе, зайду.
Эван с утра уже ждал меня в своем кабинете. Поздоровавшись, мы присели за стол. Я достал стопку долларов и протянул Эвансу:
- Здесь пять тысяч, как мы и договаривались. Пересчитайте. Надеюсь, проблем с вылетом не будет?
- Нет смысла, я вам доверяю. Во сколько будете вылетать?
- В четыре утра
- Зачем так рано?
- Пока прохладно. В жару не особо летается. Да и дела в Того хочется сделать быстрее.
Конечно же, основной причиной столь раннего вылета была не жара, а возможность избежать нечаянной встречи с Мозесом. Мозес не знал, что экипаж живет на Кока Бич. Он думал, что я их отвез в Кумаси. В Кумаси оставались некоторые вещи экипажа и кое-какое техническое оборудование технарей. Всё это надо было забрать.Сообщив служанке, что уезжаем по делам, мы направились в сторону Кумаси. Надо было успеть до вылета забрать всё. По пути мы заскочили на Коко Бич и я предупредил экипаж о том, чтобы они были готовы. Вылет запланирован на 4 часа утра. В два часа ночи я пообещал за ними приехать. Вещи экипажа и технарей мы привезли в Аккру с наступлением темноты и выгрузили их в офисе, который мы своими силами построили в аэропорту.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:44 | Сообщение # 77 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Субботник.
Месяца три назад дирекция аэропорта запретила нам работать, пока мы не оборудуем свой офис. Было непонятно, почему раньше все было разрешено, а при моём руководстве оказалось всё в запрете. Денег на строительство было мало, поэтому я решил часть стройки провести в стиле наших российских субботников. Такой опыт дома я уже имел. В свое время нам выделили для лётного отряда в аэропорту землю, на которой мы силами лётного состава построили большой гараж для транспорта, принадлежащего лётному отряду. Но дома это было сделать проще. Закалённые идеологией коммунистического воспитания пилоты брались с энтузиазмом за любое дело, если оно было необходимо во благо народа. На субботники приходили в рабочей одежде и превращали каждый субботник в какой-то красивый трудовой праздник. Когда нам было выделена территория в аэропорту Аккра для строительства офиса, то она была захламлена настолько, что её очистка потребовала бы уйму денег. Время терять я не стал. Собрав в центральном офисе Голден Аир Вейс всех руководителей подразделений, пригласив Мозеса, я объявил, что завтра все должны прибыть в аэропорт в рабочей одежде, на субботник.
Видел бы кто выражение их лиц?! То ли это было недоумение, то ли страх, то ли радость? Они все смотрели на меня, как на пришельца с другой планеты.
- Что такое "субботник"? – наконец спросил меня начальник службы безопасности
- Это когда все дружно проводят посильную работу в интересах самих же себя. Нам нужен офис? Да! Без него ни сегодня, завтра нам запретят работать. Имеем ли мы достаточное количество денег для того, чтобы все работы выполнить чужими руками? Нет! Заняты ли мы основной работой настолько, что у нас совершенно нет времени? Нет! Ваш рабочий день составляет два часа в день, а заработную плату вы получаете, как за полный рабочий день. Так давайте же во благо самих себя поработаем на нужном нам объекте.
Воцарилась мертвая тишина. Все смотрели на меня и не могли понять, шучу я или говорю правду. Первым нарушил тишину все тот же начальник службы безопасности
- Вообще такую работу выполняет у меня дома прислуга – начал осторожно он.
- Вот и замечательно! - парировал я,- Если вы сами не в состоянии, то завтра в рабочей одежде я жду вашу прислугу.
- А кто им будет оплачивать?
- Конечно вы, потому что это ваша прислуга! Работа на субботнике предусматривает бескорыстный труд, оплатой за который является моральное удовлетворение! Еще есть вопросы?
Моё указание еще долго обсуждали за стенами нашего центрального офиса. Очевидно, ругали меня почём зря, но на следующее утро я всех увидел на строй площадка. Не было только Мозеса. Я не стал заострять внимание на его отсутствие. «Чёрт с ним! Прощу его по причине преклонного возраста» – решил я. Мы с Ромкой пришли тоже в рабочей одежде. Всем была поставлена задача. Очень туго и неохотно все начали трудиться. Мы с Ромкой задали тон всей этой публике.
-Ром, я во многих книжках читал, что чернокожее население Африки во все времена было угнетённым. Многие из них попадали в рабство. У меня сейчас сложилось впечатление, что скорее белые в этих краях становятся рабами. Давай покажем этим "угнетенным", как мы умеем трудиться. Не думаю, что им будет от этого стыдно, но хотя бы сами себе сделаем разгрузку. Мы начали работать с азартом, и вскоре вся наша энергия передалась всем. К вечеру площадка под строительство была очищена.
- Мистер Седых, - после работы подошел ко мне начальник службу безопасности,- а вы энтузиаст! Вы и нас сегодня за собою увлекли! Не поверите, но я сам того не ожидал, что этот день принесёт мне радость от физического труда. Как вам это удается, так зажигать людей?
- Наверное, потому что мы в России прислугу не имеем, и делаем всё сами. Поэтому нас труд и радует, потому что видим сделанное своими руками.
Нам бог дал крылья
Побег.
Ровно в два часа ночи я был у экипажа в Коко Бич. Ромка был тоже с вещами, потому что должен был улететь в Конго с экипажем. К нашему приезду экипаж еще не собрался. Все ходили из угла в угол в поисках чего то. Некоторые из них еще не умывались.
- Мужики, я ведь просил, что бы к двум все были готовы, а вы до сих пор чешетесь!!!
- Семеныч, куда спешить? Ну взлетим не в четыре, а в семь. Лететь то до Ломе двадцать минут. Успеем. Тем более я слышал, что Ромка в какой то банк ещё поедет, а банки раньше десяти не открываются – начал рассуждать штурман экипажа.
- Ваша задача не рассуждать, кто куда поедет, а четко выполнять то, что я вапм говорю! Вам 10 минут на сборы! Я буду ждать вас на улице.
В десять минут они не вложились. Я прождал их почти полчаса. В машину загружали вещи, не спеша, как бы нехотя. Меня это начало злить. Я обратился к командиру:
- Командир, или ты со своими бойцами не понимаешь всю лежащую перед вами ответственность, или вы решили надо мною поиздеваться? Все быстро в машину, и поехали!
Не доезжая до Аккры, командир экипажа попросил:
- Семёныч, здесь по пути есть магазинчик, работает круглосуточно. Надо остановиться, мы сувениры посмотрим.
- Ребята, похоже, что вы излишне отдохнули на берегу Атлантического океана! Останавливаться мы нигде не будем! Это во–первых! Во-вторых, я надеюсь, что вы взлетите не позднее четырех утра. Это в ваших же интересах. В-третьих, я перед полётом не хочу вам всем портить настроение, поэтому пожалуйста делайте то, что я вам говорю!
Однако, похоже, что экипаж не очень понимал необходимость такой спешки. Я постарался вкратце всё объяснить. В аэропорту мы нос к носу столкнулись с начальником службы безопасности нашей компании. "Что он здесь делает в такую рань?". Встреча с ним не сулила ничего хорошего. Если он сейчас позвонит Мозесу, то вылет может сорваться.
- Добрый день, мистер Лоренц. Службе безопасности и ночью приходится работать? – попытался пошутить я
- Да, поневоле! Брата в Наироби провожаю. Уже пассажиров повели к самолету. Побегу на перрон попрощаться. Извините, мистер Седых. Если я вам буду нужен, то я буду здесь. Уже все равно нет смысла домой ехать, скоро рабочий день начнется.
Начальник службы безопасности на моё счастье не стал меня расспрашивать, что я делаю в аэропорту в столь ранний час и я сам изложил ему, придуманную налету версию:
- Нет проблем, провожайте. Не спешите. Я здесь случайно, пожарная сигнализация в офисе сработала.
Я направился к служебному выходу, что бы пройти к самолету, и вдруг во фри-шопе увидел экипаж в полном составе. У меня все закипело. Я быстро подошел к ним:
- Ребята, какого черты вы здесь делаете?! Вы должны быть уже на паспортном контроле! Инженеры, вы уже подготовили самолет?! Вы заставляете меня разговаривать с вами на повышенных тонах!!! Командир, почему такой хаос в экипаже?!
- Семёныч, не шуми! Мы все успеем. Не могу понять к чему такая спешка?
- Вам ничего понимать и не надо! Для меня очень важно, что бы вы улетели из Аккры немедленно, а вы какого то черта тяните время, да еще устроили хождение по залу ожидания!
Самолет улетел из Аккры с задержкой почти на час. Я нервничал. Мои нервы были на пределе. Я очень боялся, что до взлета последует команда запрета и все мои старания пойдут насмарку. Вместе с экипажем улетел и Ромка. Он хотел остаться вместе со мною, но я настоял, что бы он со всеми покинул страну. Мне одному было гораздо легче "маневрировать". Я стоял на перроне до того момента, пока экипаж не не доложил о пересечении границы. Всю их радиосвязь я прослушивал через портативную радиостанцию, которую я взял в нашем офисе. Она нам служила для решения оперативных вопросов, в основном с коммерческими службами аэропорта. По ней так же можно было прослушивать частоты управления воздушным движением.
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:46 | Сообщение # 78 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
Последняя ссора. Подстава.
Стало светать. По перрону поползли ящерицы и огромные черные скорпионы. Таких больших скорпионов я видел только в Гане. По размеру они были немногим меньше небольшого речного рака. Почему то всегда с восходом солнца они лезли на бетон, а с наступлением жары куда-то уползали. Я остался один, и надо было принимать какое-то решение. Я вспомнил, что на восемь утра я назначил в центральном офисе производственное совещание, на котором должен был работникам объявить о том, что самолет временно будет работать за пределами Ганы. И если мистер Мозес с мистером Мафу эту идею поддержат, то в скором будущем мы сможем возобновить работы в Аккре. Ещё я хотел предупредить их о том, что в компании неизбежны новые сокращения, и если у кого то есть возможность трудоустроиться в других компаниях, то я это буду только приветствовать. И вообще мне хотелось просто поговорить с людьми, хорошими, добрыми и простыми ганцами. Мне искренне хотелось им посочувствовать и успокоить их. Фактически они страдали из–за глупого упрямства всего лишь одного человека, и помочь им чем то было сложно.
Совещание началось вовремя. Выступать перед людьми на сей раз было сложно. Я видел глаза этих людей, полные ожидания и надежды, но ничего хорошего сказать я им не мог. Совещание подходило к концу, когда возле офиса остановился автомобиль Мозеса. Он был сам за рулем. Следом подъехал микроавтобус, которым управлял водитель. Лицо Мозеса было злым. Я понял, что его приезд ничего хорошего не сулит, и постарался быстрее завершить совещание.
- На сегодня все! Все свободны. Если у кого будут какие-то вопросы, я отвечу на них в рабочем порядке. А сейчас оставьте пожалуйста нас наедине с мистером Мозес.
Все стали расходиться. Мозес оказался в двери. Оттолкнув выходящих, он быстрым шагом направился к моему компьютеру, схватил монитор и дернул его вверх. Полетели искры.
- Мистер Мозес, у вас появились лишние деньги и вам не жалко компьютеры?
Мозес молча продолжал выдергивать вилки компьютеров и множительной техники из розеток. Он схватил какие-то бумаги, затем швырнул их на стол, перевернул графин с водой. Персонал быстро покинул помещение, чтобы не оказаться в центре назревающего скандала.
- Все грузить в минибас, - дал он команду водителю.
-Мистер Мозес, может, вы объясните, что происходит?! – спросил я, хотя прекрасно понимал его негодование.
Мозес ничего не ответил. Когда оргтехника и некоторые вещи были погружены, он дал команду водителю, что бы тот сел в машину, которая все это время принадлежала мне.
-Ключи! – обратился Мозес ко мне.
Я отдал ему ключи, и они на двух машинах выехали со двора
- Идиот! – выругался я, - и что он этим хочет доказать?!
Я остался в офисе один. Я присел за свой рабочий стол, на котором кроме каких-то бумаг уже ничего не было. Мозес забрал даже ручки. Посидев несколько минут в раздумьях, я зашел к себе в комнату, открыл платьевой шкаф и достал из него кое какие вещи. Переодевшись, я вышел на улицу, поймал такси и поехал по направлению к офису Мафу. Тот принял меня радушно
- С чем пожаловал, мистер Седых?
Я рассказал ему о том, что произошло. Мафу очень удивился?
- Насколько я проинформирован, мистер Мозес в последнее время был не против отдать самолет в аренду, пока вы не урегулируете в Гане все вопросы. Так в чем же дело?
Он позвонил Мозесу, и они о чем-то долго разговаривали на своем родном языке. После того, как разговор окончился, Мафу сказал:
- Мистер Седых, пока езжайте домой, успокойтесь. Я попробую сам что-то решить с мистером Мозесом. Я потом вам сообщу.
Поздно вечером у меня дома зазвонил телефон. Звонил старший сын Мозеса. Он орал в трубку, не давая мне сказать ни слова. Его речь была полна угроз. Попытавшись несколько раз его остановить, я понял, что мне это не удастся. Я бросил трубку и от злости оторвал входящий в телефон провод. Время было позднее, но спать не хотелось. Я вышел на улицу, поймал такси и поехал к Швецову. Его дома не оказалось. Остаток ночи я скоротал в Аквариусе. На душе было муторно. Утром я заскочил к себе домой. Дверь была не заперта, хотя я помню, что её запирал. Возможно, не проверил закрытие. Дверка бельевого шкафа была так же открытой. "Наверное, вчера не закрыл, когда доставал одежду" – подумал я, К дверке вчера я прислонял стул, что бы она не открывалась. Стул стоял в другом конце комнаты. Я осмотрел белье, которое лежало сложенным в шкафу. Белье с одной стороны было примято, и было видно, что кто-то что-то искал. Я просунул туда руку и почувствовал холод металла. "Что бы это могло быть?". В моих руках оказался боевой английский пистолет Welrod. Я еще раз засунул руку в белье и извлек оттуда коробку с патронами.
«Интересно, что бы это значило? Если меня здесь застукают с этим оружием, то от тюрьмы меня вряд ли спасет даже крупный денежный залог. А если из этого пистолета кого то "пришили"? Тогда дела мои будут чрезвычайно плохи». Я осмотрелся. Никого рядом не было. Я пошел на кухню, взял мягкое полотенце и принялся усиленно вытирать с пистолета возможные отпечатки моих пальцев. То же я проделал с коробочкой от патронов. Пистолет и патроны я упаковал в целлофановый пакет. На выходе из дома, мне встретилась служанка Дориз. Я сообщил ей, что уезжаю в Кумаси на несколько дней, какое-то время меня в Аккре не будет. Про Кумаси служанке я сказал на всякий случай, если вдруг меня кинутся искать. Для убедительности я оставил в комнате все свои вещи, и малозначащие документы. Прихватив паспорт, я на такси поехал в сторону Ачимото. На одной из улиц я увидел урну. Когда такси отъехало от урны метров двести, я попросил таксиста остановиться. Рассчитавшись с ним, я отпустил водителя, и пешком вернулся к увиденной урне. Вокруг никого не было. Я, не раздумывая, бросил в урну пакет с пистолетом и патронами и быстро удалился. Пройдя по улице метров пятьсот, я зашел в магазин, что бы осмотреться и не вызвать каких то лишних подозрений. Взяв другое такси, я поехал в кафе Вайт Элефант. Просидев там около двух часов, я решил еще раз наведаться к Швецову домой. На сей раз я его застал дома.
- Слав, что у тебя опять случилось?, - спросил Швецов.
Я ему в подробностях обо всем рассказал.
- М-да… Это серьезно. Тебе домой возвращаться, пожалуй, опасно. Оставайся у меня, потом что-либо решим.
- Спасибо, Володя, ты добрый человек. Но подвергать тебя и твою семью возможной опасности я не буду. Можно я позвоню с твоего телефона?
- Телефон на тумбочке.
Звонок мой был Искре, болгарке, которая работала в Аккре в качестве Представителя Балкан Авиа. Мы с ней подружились давно. Она всегда помогала мне с дешевыми авиабилетами для наших экипажей, которые частенько летали через Софию, то на юг Африки, то обратно в Россию. В Аккре была как бы перевалочная база.
- Искра, насколько я помню у тебя сегодня ночью самолет в Софию? Так?
- Да. Что хотел?
- Одно место можешь в бизнесе зарезервировать?
Она ответила не сразу, очевидно проверяя наличие свободных мест
- Как раз одно осталось. Заберешь?
- Искра, и посмотри пожалуйста подстыковку из Софии в Стамбул. Очень надо!
Через час мы на машине Швецова приехали в офис Балкан Авиа и забрали билеты. Точнее их забрал Швецов. Я из машины не выходил. Швецов порывался проводить меня в аэропорт, но я убедил его в том, что одному мне легче справляться с возможными неожиданностями.
Нам бог дал крылья
Прощай, Гана! Прощай, Африка!
Самолет улетал в 23 часа. Пройдя все необходимые формальности, я оказался в самолете. Сев в кресло, я прикрыл глаза, вслушиваясь, не пришел ли кто по мою душу? А на душе было беспокойно. Всё успокоилось только тогда, когда взлетевший самолет убрал шасси.
Утром я был в Софии, вечером в Стамбуле. Самолет из Софии в Стамбул задержался почти на час по технической причине, в результате я опоздал на наш самолет, который в этот день должен был лететь в Ставрополь. Ждать два дня следующий самолет я не имел ни малейшего желания. Несмотря на то, что Турция это почти дом, я ждать так долго не мог. Я поехал в морской порт, купил билет на теплоход и отправился по морю в Новороссийск.
Возвратился я в Россию в октябре месяце. В стране творился такой хаос, что мне, родившемуся в ней и прожившему большую часть своей жизни, сейчас было трудно сообразить к какому берегу надо примкнуть. Как ни парадоксально, но в этот момент я понимал жизнь в Гане лучше, чем то, что происходило дома.
Перед новогодними праздниками я позвонил в Гану с надеждой, что Мозес с истечением времени осознал всё происходящее и готов наладить наши отношения. Но ошибся. Из разговора стало ясно, что я в Гане ему нужен в роли все того же "козла отпущения". Мои убеждения усилились после последней выходка Мозеса, который заявил в Интерпол о моем исчезновении, и я был объявлен в международный розыск. Мне удалось утрясти эту проблему. Я позвонил в Аккру в Российское посольство с просьбой, что бы они объяснили соответствующим органам причину моего отъезда из страны. В посольстве знали обо всех подробностях моей истории. После этого звонка меня больше не доставали, и мое местонахождение не требовало в дальнейшем проводить в отношении меня формальности по международному розыску.
Тогда в Гане мое решение улететь из страны на самолете Балкан Авиа через Софию, а не с Аэрофлотом оказалось абсолютно верным. На следующий день был прямой рейс Аэрофлота в Москву, но на нём я улететь вряд ли бы смог. Мозес, и ещё несколько человек, ожидали в аэропорту моё появление на этот рейс. Мне позднее Швецов рассказал об этом. Но в это время я уже был далеко
|
| |
| |
| exp4 | Дата: Воскресенье, 12.04.2015, 11:48 | Сообщение # 79 |
|
ступень 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 94
Статус: Offline
| Нам бог дал крылья
ЭПИЛОГ
Второй пилот несколько раз посмотрел в нашу сторону. Ему надо было что-то сказать Ярославу, но он стеснялся прерывать наш разговор. Уловив желание вторака, Ярослав спросил:
- Говори, что хотел!
- Пора "молиться", командир! Скоро снижаться!
"Молиться" на языке экипажа значило проводить предпосадочную подготовку.
- Да, да, сейчас!
Ярослав занял своё кресло и переключился на работу. Я немного завидовал ему, что он еще в форме и продолжает летать. Моя лётная карьера, к сожалению, подошла к концу. Вот так быстро и неожиданно, что я даже сам этого не успел заметить.
Иркутск был позади. Самолет приземлялся в аэропорту Домодедово. Из–за моего длинного рассказа Ярослав так и не успел рассказать о себе. Правда месяц спустя мне довелось побывать у него в гостях и выслушать его такой же длинный рассказ о себе. Но это была уже совсем другая история, о которой, возможно, я когда то напишу.
Мы шли с Ярославом по перрону в сторону аэровокзала. Было на удивление тихо. Не гудели взлетающие и садящиеся самолеты, не грохотала аэродромная техника. В это минутное затишье мы услышали отдалённый стрекот летящего где то далеко маленького самолёта. Мы повернули головы на звук. В стороне спортивного аэродрома кружился и жужжал Як-52, силясь выполнить какую-то фигуру. Мы остановились:
-Смотри, как похож на наш Як-18 тый! Помнишь?
Это мимолётное видение заглушил звук запускаемого двигателя. На перроне готовился к полёту большой Ил-96.
Прошло много дней с момента описанных событий. Я уже давно не летаю и не занимаюсь вопросами внешне – экономической деятельности. Я оказался в рядах летчиков – пенсионеров, как и положено, подрабатывающих на нелюбимых производствах. Другого быть и не могло. Моя летная молодость прошла, как сон. Как самый приятный сон изо всех моих снов.
Ставрополь 2010 год.
Переиздано апрель 2015 год.
|
| |
| |
|
|
|
|
